Н.К. Рерих. Тень Учителя
Н.К. Рерих. Оттуда. 1935-1936 гг.
.
Н.К. Рерих. Мощь пещер. 1925 г.
Н.К. Рерих. Часовня Сергия (Сергиева Пустынь). 1936 г.
Н.К. Рерих. Дух Гималаев. 1934 г.
Н.К. Рерих. Небесный бой. 1912 г.
Н.К. Рерих. Ледяной сфинкс
Н.К. Рерих. Белый камень (Чинтамани). 1933 г.
С.Н. Рерих. И мы приближаемся. 1967 г.
С.Н. Рерих. Священная флейта. 1958 г.
С.Н. Рерих. Тонкий мир
С.Н. Рерих. Ритм жизни невидимой
С.Н. Рерих. Ты не должен видеть этого пламени
|
Гимн красоте Земли на полотнах кисти отца и сына Рерихов становится дорогой в запредельные дали Вселенной, в иные миры, в сокровенные тайны древних легенд и в сужденные свершения грядущего. Такое понимание окружающего мира, взаимообусловленности культуры и пространства Планеты согласуется с представлениями современной науки. Одно из ее положений состоит в том, что со времен глубокой древности культура преобразует поверхность Планеты, формируя некий континуум — геокультурное пространство. Оно несет в себе не только культурное наследие прошлого, но и идеи будущего.
Земля щедро открывает свои тайны художнику, обращающемуся к жанру пейзажной живописи. Пейзаж на холсте — это одномоментный портрет ландшафта, живого, целостного и многофункционального явления, формировавшегося на протяжении длительного времени. Ландшафт неоднозначен, он включает в себя, помимо природной компоненты и памятников, созданных людьми, энергоинформационные потоки культуры, генетически связанной с ним. Современная наука, признавая нераздельность культурной и природной составляющей, использует термин культурный ландшафт [1].
В ландшафте запечатлено бытие великих культур древности, недавнее прошлое современной культуры и ее сегодняшнее состояние. Археологические памятники разных эпох, архитектура и скульптура, литература и устные предания формируют неповторимый облик и духовную ауру местности. Разные этнические культуры, сменявшие друг друга в одном регионе, зачастую осваивали одни и те же места, наделяя их сакральным смыслом. Чувство Красоты позволяет некоторым художникам очень точно подметить и отразить на полотне эти жизненно важные элементы культурного ландшафта — его энергоинформационное средоточие.
Даже ранние пейзажи Н.К. Рериха, молодого художника, глубоко интересовавшегося философией и историей культуры, изначально были серьезнее обычных «ландшафтных портретов». Н.К. Рерих отображал на полотне наиболее значимые архитектурные и исторические памятники, гармонично вписанные в природный ландшафт. Его пейзажи, созданные на рубеже веков, несли в себе информацию об истории и пра-стории изображаемого места, отражали сокровенные смысловые моменты сконцентрированной в ландшафте этнической культуры. Это свойство картин молодого художника отмечали искушенные зрители. «Помню, как владыка Антоний, смотря на мою картину "Ростов Великий", проникновенно сказал: "Молитва Земли Небу"» [2], — много лет спустя вспоминал Н.К. Рерих.
Николай Рерих был не только художником и мыслителем, но также путешественником. Россия, Европа, Северная Америка, Азия были ему знакомы не понаслышке. На маршруте самой значительной из экспедиций Рериха, Центрально-Азиатской, пейзажи Мастера дополняются литературными зарисовками, необыкновенно точными описаниями не только характерных внешних черт ландшафтов, но и их внутренней сути. В его живописных произведениях, так же как и в чрезвычайно обширном литературном наследии, особенно в книгах «Алтай — Гималаи» и «Листы дневника», представлена удивительная по своей глубине философия пространства.
«Алтай — Гималаи» — художественно-философское осмысление Рерихом маршрута Центрально-Азиатской экспедиции. Его интересует единство корней культур Востока и Запада и единый фокус их духовного тяготения, имеющий в разных традициях разные названия — Шамбала, Царство Пресвитера Иоанна, Беловодье. По существу Н.К. Рерихом рассматривалась проблематика единого культурного пространства Евразии, но не умозрительно, а на конкретном историческом, этнографическом, фольклорном и событийном материале. В последней, Маньчжурской экспедиции 1935—1936 гг. Николай Константинович пишет очерки, составляющие «Листы дневника», — труд, в котором очерчен широкий спектр духовно-нравственных, философских и культурологических проблем. В сотнях очерков, составляющих единый текст «Листов дневника», последовательно создаются «культурологические портреты» России, Азии, Европы и Америки, в которых точно подмечаются основные черты бытия культурного ландшафта этих стран. Н.К. Рерих размышляет о жизненно важных проблемах современности и осмысливает основные принципы существования этих обширных культурных пространств, пути их развития, их роль и место в формировании ноосферы Планеты, если воспользоваться принятым современной наукой термином В.И. Вернадского. В «Листах дневника» с новой силой и глубиной осмысления звучит тема устремленности национальных культур Востока и Запада к Светлому Граду, в поисках которого во все века странники покидали обжитые места. «От океана до океана, через все препоны и трудности, шли путники воображенного града. Тоска по светлому Китежу, неугомонное хождение в Беловодье, поиски святого Грааля, не от тех ли исканий, когда наблюдательный и проникновенный взор, восхищаясь богатствами царств природы, звал неутомимо вперед» [3].
Живописным полотнам Н.К. Рериха присуще изображение пространства в самой сокровенной его динамике — в устремленности к духовному фокусу Планеты, в причастности Культуре и Красоте. Удивительная особенность изображаемого великим художником ландшафта, на полотне или на писчей бумаге, — его насыщенность общечеловеческими духовными символами, его связь с заповедной страной духа. Мифы и легенды древности оживают в облаках или скалах, отображаются сокровенные места, связанные с обителями легендарных Мудрецов, — «Озеро Нагов», «Путь в Шамбалу», «Тень Учителя». Показывается живая связь пространства Азии с этими священными обителями — «Оттуда», «Весть Учителя», «Мощь пещер».
Духовную сущность ландшафта во многом определяет связанная с ним национальная культура, особенности вписанной в пейзаж храмовой архитектуры и ее символики. Предельно насыщены духовным смыслом созданные Н.К. Рерихом символические ландшафты, посвященные Сергию Радонежскому. Его картины «Сергиева пустынь», «Часовня Сергия», «Часовня» представляют собой уже чрезвычайно лаконичную, напряженную и певучую форму «молитвы Земли Небу». В этих работах храм или часовня, расположенные на вершине холма, оказываются полностью «погруженными» в небо, молитвенно «беседующими» с облаками или звездами. Видимое отличие православной и буддийской архитектуры не отражается на сокровенном смысле этих сооружений, призванных соединять земное и небесное. На картине окруженный розовыми облаками приземистый буддийский монастырь, такой непохожий на православные храмы, устремленные в небо, точно так же принадлежит Небу больше, чем земле.
В путевых дневниках Н.К. Рериха духовная символика буддийских храмов вплетена в живое, красочное повествование о внешнем облике ландшафтов Азии с их характерной цветовой гаммой. «Против Панамика, за рекою, на фоне красной скалы прилепился монастырь красной секты. На красном фоне гор даже не видно подходов к монастырю. Точно спасаясь от врагов, монастырь взлетел и притаился на невидимом уступе» [4]. А его полотно «Путь на Кайлас» (1932) удивительным образом трансформирует в символ последний луч солнца, который осветил монастырь, расположенный среди гор, уже погруженных в вечерний сумрак. Тот же эффект последнего луча использован художником и в картине «Гора Шатровая», где царственным пурпуром облечен монастырь на вершине горы и сияющим золотом — снежный купол далекой вершины, парящей над облаками.
Особой темой экспедиционных заметок Н.К. Рериха является единство, «взаимная вибрация» многообразных культур Азии с окружающей средой, взаимосвязь культурного наследия и природы, ярко выраженная в ландшафтах, наблюдаемых участниками экспедиции. И — динамичность культурного пространства Азии, в которой растворяется личность, почитаемая европейской цивилизацией за величайшую ценность. Встречные караваны приветствуют друг друга. Всегда спросят: "Откуда?" Никогда не спросят: "Кто вы?" Личность уже тонет в движении» [5].
Интересно, что воспоминания о Европе, которые мы читаем в «Листах дневника», очень бедны подобными ландшафтными описаниями. Здесь памятники культуры, культурное наследие подавляют природную реальность. Менее заметна в облике Европы и тема сакральных мест.
В литературном творчестве Н.К. Рериха особенно примечательны описания малонаселенных ландшафтов, где становится особо значимой природная компонента и отступают на задний план полные драматизма события, связанные с трудностями маршрута. В книге «Алтай—Гималаи» такие очерки посвящены самым красивым участкам пути «Ле — Каракорум — Хотан» и «Алтай».
Цвет — одно из действующих лиц не только в живописных, но и в литературных произведениях Н.К. Рериха. Очерченная лаконичными фразами пластика ландшафтных форм, ощущение открытости пространства, звуковой ландшафт — все это говорит о сопричастности Николая Константиновича тончайшим нюансам окружающей природы. В его литературных описаниях выражено сочетание того неуловимого, что вместе составляет «симфонию и гармонию» пейзажа и что современные ученые обозначают как «смысл места» [6]. Судя по удивительно прочувствованным пейзажным зарисовкам, Н.К. Рерих не был чужд умению Востока применять «экстериоризацию чувствительности не только к отдельным личностям, но <...> и как бы к отдельным местностям» [7] — мог проникаться ощущением ауры места, его историей и культурными наслоениями.
Вот один из блистательных литературных пейзажей Мастера: «Бесконечные дали. Налево, далеко, белый пик Гудвина. Направо, на горизонте, громады Куэнь-Луня. Все так многообразно, и щедро, и обширно. Синее небо граничит с чистым кобальтом, а далекие пики кажутся ярко-белыми конусами. Вереница каравана не нарушает безмолвия самой высокой дороги мира» [8].
Взгляд Н.К. Рериха — взгляд высококультурного человека, замечающего сокровенные места ландшафта, созданные мыслью и рукою древних, взгляд художника, ловящий все переливы полутонов. В отношении Рериха к ландшафту есть и вера в «гениев места», отраженная преимущественно на живописных полотнах — «Дух Гималаев», «Ледяной сфинкс», где перед зрителем предстают созданные природой и воображением художника величественные лики. Легенды и чаяния народов воплощаются в картинах Мастера в величественные образы, предстающие как зримый «смысл места». Таковы грандиозные фигуры из облаков, полные сокровенного значения, на картинах «Калки-Аватар», «Воин Света», «Небесный бой». В облике окружающей природы Н.К. Рерих угадывает нерукотворные храмы и символы, значимые в мировой культуре.
Лучше всего восприятие ландшафта Н.К. Рерихом передается в следующем описании из книги «Алтай—Гималаи»: «Санджу — оазис. Мы простились с горами. Конечно, опять придем к горам. Конечно, другие горы, вероятно, не хуже этих. Но грустно спуститься с гор. Ведь не может дать пустыня того, что нашептали горы. На прощанье горы подарили нечто необыкновенное. На границе оазиса, именно на самой последней скале, показались те же рисунки, которые мы видели в Дардистане, по пути в Ладак. В книгах о Ладаке такие рисунки называют дардскими, хотя, очевидно, они восходят к неолиту. И здесь, в Китайском Туркестане, на глянцевито-коричневом массиве скалы опять светлыми силуэтами те же стрелки из лука, те же горные козлы с огромными крутыми рогами, те же ритуальные танцы, хороводы и шествия верениц людей. Это именно предвестники переселения народов. И был какой-то особый смысл в том, что эти начертания были оставлены на границе в горное царство. Прощайте, горы!» [9]
Особое отношение к горам определяет не только эстетическое их восприятие, но и восприятие некой информации, изначально хранящейся в горном ландшафте. Даже с точки зрения символики горный ландшафт необычайно информативен — устремление земли к небу. «Горы знаменательны как начало, выводящее из низших земных условий. На высотах можно ощущать выход из обычных требований земли» [10]. «Несказуемой древностью дышит от этих гор. Песочная дымка точно возносит их в небо. И горы, вместо смысла ограничения и преграды, опять влекут ввысь» [11]. Информативен горный ландшафт и физически — метеоритная пыль, осаждающаяся на горных вершинах, несет в себе информацию о космических телах Солнечной системы, о дальних мирах. Есть особый смысл и в рукотворных знаках «на границе в горное царство». Николай Константинович его не расшифровывает, но, вероятно, именно следы великого переселения народов на границе гор и равнины особенно значимы для художника и мыслителя. Естественные горные рубежи не были препятствием для перемещающихся в пространстве Евразии кочевников. Люди овладевали пространством, а преодолеваемые ими пространства формировали людей, привнося в культуру кочевников новые легенды. В ландшафтных описаниях Рериха неизменно присутствует взгляд художника и археолога: цвет, фактура материала, доскональное описание археологического памятника. Его мысленному взору доступна история ландшафта, даже не запечатленная в артефактах. С историческим прошлым, растворившимся в веках, сливается пластический облик местности. Если только что мы видели Н.К. Рериха как археолога и живописца, то в следующем описании он предстает как график, подмечающий нюансы пластики ландшафта, и как историк: «Холмы легли слабым неопределенным силуэтом. На горизонте дрожит воздух, точно сплетая какие-то новообразования. Развернулся полный узор песков. Это именно та необозримость, по которой двигались великие орды. Ведь и Чингис и Тамерлан проходили именно здесь. И так же как на волнах не остается следов от ладьи, так же на песках не осталось никакого намека на эти движения» [12].
История мировой культуры, ее духовные вехи были всегда значимы для Н.К. Рериха в его размышлениях о путях человечества. Проникновенный взгляд мыслителя и художника связует воедино места, расположенные за тысячи километров друг от друга, творя единое геокультурное пространство Планеты. На высокогорном участке пути Каракаш — Хотан Николай Константинович записывает: «Живописная группа на лиловом фоне песчаниковых полутонных гор. На крошечном сером ослике женщина в ярко-красном кафтане и высоком головном уборе. На руках у нее ребенок в светло-сером покрывале. Рядом с ней мужчина в зеленом кафтане и красной конической шапке. Над ними тускло-лиловое небо. Кто хотел бы писать бегство в Египет?» [13]
На многих живописных полотнах Н.К. Рериха отсутствует линия горизонта — она оказывается скрытой либо горными хребтами, либо светящейся дымкой, скрадывающей непреложность границы между землей и небом. Его литературным произведениям также свойственно «отсутствие горизонта», ощущение безграничности пространства. Этим ощущением пронизано все творчество Николая Константиновича, от восклицания царевича из его сказки: «Не вижу границ!» до путевых заметок с маршрутов его азиатских экспедиций. Путевым дневникам Н.К. Рериха свойствен взгляд за горизонт: «И киргиз указывает на дымчатый, розоватый северо-восток — там великая Такла-Макан! Там захороненные города. Там Куча — столица бывших тохаров. <...> Дальше, там, на склонах гор, Карашар — древнее место. Там долго до сокрытия находилась, по свидетельству китайских историков, чаша Будды, перенесенная в Карашар из Пешавара. А еще дальше — отроги небесных гор и полунезависимые калмыки, помнящие свою историю, свои горы, пастбища и священные горы. А еще дальше — великий Алтай, куда доходил благословенный Будда» [14] В этом лаконичном и выразительном описании рефреном звучит слово «дальше», устремляя взгляд читателя-зрителя поверх горизонта, призывая его увидеть, представить распределенные в пространстве историко-культурные и духовные вехи. «А за Белухой покажется милый сердцу хребет Куэнь-Луня, а за ним — "Гора божественной владычицы", и "Пять сокровищ снегов", и сама "Владычица белых снегов", и все сказанное и несказанное» [15]. В творчестве Н.К. Рериха очень важно это «несказанное» и несказуемое, присутствующее незримо в живописных полотнах и звучащее в наполненной сокровенным смыслом незавершенности фраз. Это несказуемое пронизывает географическое пространство, фокусирует в нем значимые, исполненные глубоких тайных смыслов локусы, где происходит соединение земли и неба, истории и легенды.
Пересечение географического и инобытийного пространств занимает особое место в ландшафтных описаниях Н.К. Рериха. Природный ландшафт, насыщенный преданиями, является как бы знаком, иконой, вовлекающей мысль в иное пространство. Но процесс проникновения в запредельное через ворота природного пейзажа доступен лишь искушенному и знающему путь. И опять мыслью Н.К. Рериха строится мост через пространство, от Оби до легендарного Шамбатиона, упоминавшегося в Ветхом Завете.
Во все небо стояла радуга. И не одна, но две. И в радужные ворота стремилась широкая Обь. Великая Обь — родина жены и змия.
Шамбатион – река стремительно катит по порогам и камням. Кто не пострашится, перейдет ее. А на другой стороне живут люди М. "М" — самая священная буква алфавита, она скрывает имя грядущего. Каббала помнит Шамбатион. Катит камни — катунь настоящая. И не построен еще город на месте новом» [16].
Точно такими же иконами в ландшафте становятся выбитые на скалах изображения грядущего Будды Майтрейи или конь, несущий на себе Сокровище Мира. Николай Константинович позволяет нам увидеть эти священные места буддийского Тибета, его картины «Майтрейя», «Белый камень» становятся вехами на пути в заповедную страну духа.
Н.К. Рериху открыта не только духовная связь пространств культуры Азии и России, но и связь их легендарного прошлого с великим будущим, происходящая через свершения настоящего. Живы на Алтае предания о дивном подземном народе и Беловодье — устремленность алтайцев к духовному средоточию планеты вплетает этот народ в глобальные сдвиги культурного пространства Евразии.
Но над всем пространством Азии возвышаются Гималаи, где встреча земли с небом — не только тема поэтических преданий, но и особая реальность, связанная с условиями высокогорья...
«Наш путь шел от Гималаев и обратно к ним. Величествен Каракорум и ледяное царство Сассера. Прекрасен Куэнь-Лунь. Фантастичен Тянь-Шань — Небесные горы. Широк кругозор Алтая. Декоративен Наньшань. Суров Ангар-Дакчин. Но все это только пролог перед невыразимым величием Гималаев.
В Гималаях кристаллизовалась великая веданта. В Гималаях Будда вознесся духом. Самый воздух Гималаев пропитан духовным напряжением — истинная Майтрейя Сангха» [17].
Гималаи стали источником высоких откровений великого сына России, его творчество навсегда занесено в скрижали прекрасных человеческих свершений, рожденных в великолепном сотворчестве человека и горной страны. Об этом прекрасно сказал С.Н. Рерих: «Ни один художник не писал горы так, как мой отец. Его Гималаи излучают на нас все свое несравненное богатство света, красочности, невыразимое величие, высокие мысли, которые символизирует само слово "Гималаи". Он действительно заслужил звание "Мастера гор"» [18].
Для Святослава Николаевича Рериха, как и для его отца, Гималаи тоже были цитаделью вдохновения. Они присутствуют во всем своем великолепии на многих его полотнах, и не только пейзажных. Особенно знаменателен один из портретов отца, Н.К. Рериха, написанный на фоне пылающих в рассветных лучах гор. Рядом с Николаем Рерихом — каменное изваяние Гуго Чохана, покровителя долины Кулу. На живописном полотне фактически изображен один из символов «Genius Loci» [19] Гималаев. Фигура Мастера созвучна высящейся горной гряде, картина передает ощущение духовной сопричастности великого художника и мыслителя величественным Гималаям. Это полотно как нельзя лучше отражает тонкое понимание С.Н. Рерихом процессов формирования геокультурного пространства.
Святослав Рерих был замечательным портретистом, пейзажистом, мастером жанровой, эпической и символической живописи. Философия пространства в его наследии выражена языком светоносных радужных красок, всем композиционным и сюжетным построением картин.
Живопись Святослава Николаевича отличается от лаконичной и звенящей манеры письма его великого отца. Художественное пространство картин столь же великого сына насыщено симфонией красок, умело управляемой плавными линиями рисунка. В этой индивидуальной живописной форме совершенно по-новому читаются философские концепции Живой Этики.
Пейзажная живопись С.Н. Рериха необычайно насыщена смыслом. «Вглядываясь в его изумительные по красоте и трепетному дыханию жизни пейзажи, невольно задаешь себе вопрос: кто же кого зачаровывает — природа художника или художник природу? Красота его пейзажей не есть приукрашивание природы. Художник не драпирует пейзаж в эффектные покрывала. Но он точно знает, в какой момент, откуда и как следует взглянуть на тот или иной ландшафт, чтобы раскрыть его красоты и наиболее выразительные особенности. И что особенно ценно: художник умеет срывать с наших глаз покровы привычного отношения к окружающему» [20].
Насыщенные яркими красками Земли, наиболее значимые полотна С.Н. Рериха устремляют зрителя к духовному средоточию Планеты и дальше — в таинственную Беспредельность. «Глубина Беспредельности, всенаполняющей, всеобъемлющей — единой, извечной жизни то, что мы никогда не сможем познать, но частью чего мы все же состоим. Этим глубинам мы предстоим как неотъемлемые частицы неописуемого, неизмеримого, но все же сверхреального Бытия» [21]. Эта поистине космическая чуткость к движению, преодолению пространства прослеживается в сюжетах многих его картин.
...По священному озеру движется узкая лодка, в ней — двое. Мужчина на веслах, женщина в тишине созерцания горного пейзажа молитвенно сложила руки. Ее фигура статична и в то же время неуловимым движением лодки и внутренним напряжением устремлена вперед. «Это трансгималайский сюжет. Трансгималайское ледниковое озеро, где ладья скользит по его нефритовой глади к сверкающим вершинам, которые открываются перед плывущими. От темных скал, утесов и ущелий они плывут к Свету навстречу прекрасным вершинам» [22] («И мы приближаемся»).
...Всадники мчатся во весь опор над горами сквозь пространство смутного неба («Вестники»).
...Молодая индианка, прервав на мгновение повседневный труд, благоговейно внимает юрким птичкам, попугайчикам, прилетевшим издалека («Весть»). «Попугай в Индии — символ вести. Вы видите женщину юга Индии, которая вдруг услышала шелест стремительного полета, обернулась и думает, что, может быть, это какая-то весть, может быть, ответ на ее запросы» [23]. При взгляде на эту картину Святослава Николаевича вспоминаются картины его отца, где горный орел, внимая приказу Учителя, приносит весть отшельнику высокогорий. Птицы в большинстве этнических культур — символ связи Земли с Небом, символ преодоления пространства. В картинах Н.К. Рериха и С.Н. Рериха они выражают энергетические импульсы, исходящие из священной страны духа. Восток живет ожиданием этой вести.
Когда капля дождя стучится в окно —
это Мой знак!
Когда листья несутся вихрем —
это Мой знак!
Когда лед растопляет солнце —
это Мой знак!
Когда волны смывают душевную скорбь —
это Мой знак!
Когда крыло озарения коснется смятенной души —
это Мой знак!
Считайте ступени, когда идете ко Храму,
ибо каждая седьмая ступень несет Мой знак!
Когда явите новое понимание Моему знаку,
видите сверкание зарницы Миров.
Дверь вам открыл, но войти можете только сами [24].
На полотнах Рерихов изображены знаки духовных путей в окружающем пространстве. Весть иных миров и духовная символика, запечатленная в природном ландшафте, проявляется в картинах С.Н. Рериха особенно ярко. В коллекции Международного Центра-Музея имени Н.К. Рериха есть два удивительных горных пейзажа кисти Святослава Николаевича. На одном из них — «Среди гор» — с вершины на вершину, изогнувшись, перекинулся светящийся нерукотворный мост. На другом — «Ледниковые горы» — взволнованное могучим вихрем планетных катаклизмов, застыло каменное море. Горные вершины — как волны древних вод из преданий о младенческих днях нашего мира. Всесодержащий Океан индийской философии, Океан Огня вспоминается при взгляде на освещенные солнцем, сияющие белым огнем ледников горы.
Прекрасные горные вершины для С.Н. Рериха — вместилище и источник Божественного Света, окно в сияющую Беспредельность. И основа этого отождествления — прежде всего Красота, порождающая высокие символы. «...Когда мы ехали сквозь леса у подножия гор и за одним из поворотов неожиданно увидели залитые оранжевыми лучами сияющего восхода вершины Гималаев, я почувствовал себя неописуемо счастливым. Нет таких слов, чтобы описать чувство восторга и радости при виде восхитительных золотых массивов, возвышающихся в небеса как символ нашего устремления в Беспредельность, залитых светом божественного сияния» [25].
Святославу Николаевичу принадлежит ряд пейзажей, которые можно назвать пейзажами-портретами священных гор. Так же, как он снова и снова пишет портреты близких ему людей, точно так же он снова и снова возвращается к вершинам, овеянным легендами. Запечатлевая на холсте их различные настроения, художник всякий раз приносит миру новую Красоту. «Канченджанга. Тайный час» — рассвет трогает розовыми лучами снежную вершину. Это час, когда возносятся молитвы, когда, по преданию, в святых местах открываются двери в пространства высших измерений. «Канченджанга вечером» — священная твердыня, купающаяся в красном золоте закатного неба. «Белая Твердыня» — Канченджанга, парящая в обрамлении жемчужных облаков, часть земной тверди, взметнувшаяся в небо и словно бы не пожелавшая возвратиться... В этой картине сконцентрирована символика принадлежности святых мест Небу, их иномирности по сути, хотя они и укоренены в реальном земном пространстве и имеют географические координаты.
Двуглавая гора Гепанг, гора М., которой любовались Рерихи из своей усадьбы в высокогорной долине Кулу. Двуглавые вершины почитаются как священные во многих культурах мира, окружающие их предания исполнены тайны. В картинах отца и сына Рерихов осмысливается философия древних символов горного ландшафта и чудесная реальность просторов Азии. Освещенная розовыми лучами «Гора М.» Н.К. Рериха и «Гора Гепанг» кисти С.Н. Рериха повествуют о рассеянных в пространстве знаках Шамбалы. Двуглавая гора — символ Держателя страны духа, символ, вовлекающий мысль знающего в необоримое устремление к далекой Цитадели. Такими ландшафтными символами связуется воедино культурное пространство Азии в сонаправленности ее стремления к своему духовному средоточию.
Связь Земли с Небом на полотнах Святослава Николаевича выражается не только в строгой устремленности гор. Полная красок и движения жизнь во всех ее проявлениях связана с горним миром не менее, чем застывшие в молитвенном молчании вершины Гималаев. «...Выходишь утром на порог дома в Кулу, [или] в тропический сад Бангалора — все едино, все сливается воедино: труд человеческий, природа, горы, "биосфера", переходящая в космос» [26]. Яркая и светящаяся земля на пейзажах художника зачастую плавно перетекает в небесный свод, оказывается соединенной с ним нитями зримыми и незримыми. «Красная земля» — к земле протянут «облачный палец» [27], и мысль о возможной опасности природного явления отступает перед ощущением его величия и символичной Красоты. Динамичная выразительность этого пейзажа совсем не похожа на индийскую пастораль, где аккуратное облачко на полотне словно бы спустилось с небосклона, чтобы прислушаться к звукам флейты индийского мальчика — «Священная флейта». «Два дерева на холме» — пышные кроны обычных обитателей долин вознесены к самым небесам... Сидящий на юноша открытым уверенным жестом протягивает руку бескрайнему простору... Пейзажные зарисовки, где деревья светятся внутренним светом — «Ланалоэ», «Деревья-шары», где светящееся облако обращено к каменистой земле, где земля и небо смешиваются, перетекают друг в друга в буйстве звучащих, открытых красок. Все это - свидетельства художника о близости Неба Земле, пронизанной лучами Красоты.
Размышляя о силе Красоты, открывающей путь от Земли в Беспредельность, С.Н. Рерих подтверждает свою мысль выразительным историческим примером. «Маленький мальчик, которого звали Гададхар, совершил свой первый Самадхи высшая степень созерцания) при виде полета белого журавля по темно-голубому небу. Этот мальчик был будущий Шри Рамакришна Парамахамса» [28].
Особой темой живописи Святослава Рериха в последние годы было пространство иных измерений. Взгляду художника, чуткого к Красоте Земли, в завершающий период его жизни открылась Красота иная. На живописных полотнах появляются пейзажи, переливающиеся изысканной гаммой жемчужных тонов или радужным великолепием пространства-вихря, сгустки неизвестной материи, окруженные сиянием. Эти картины не похожи на беспредметные ментальные игры художников-абстракционистов. Свое отточенное мастерство портретиста и пейзажиста С.Н. Рерих использует теперь для отражения реальности обычно не доступных глазу энергий. Лиловая капля в напряженном свечении на темно-синем фоне, напоминающем о космической Беспредельности, — не портрет ли это? Или оранжевые всполохи, идущие через полотно зигзагами, обходящими темные пятна, — что это, если не пространственная развертка инобытия? Жизнь пространства более высоких измерений, отблески которого всегда присутствовали на картинах Святослава Николаевича в красочных образах и символах, теперь предстает в столь же открытой форме, как и реальный ландшафт. Заключенное в пространство Земли сияние иных миров, собираемое по каплям за долгий творческий путь художника, выплескивается на полотно во всей полноте своих доселе неведомых законов.
Большая часть картин этого цикла осталась в Индии, и дальнейшая судьба их неизвестна. Мы можем судить об этих работах только по сохранившейся видеопленке и воспоминаниям очевидцев. «Яркие, светящиеся краски, странные, как будто земные и в то же время неземные формы. Тонкое и красивое женское лицо, возникшее из каких-то причудливых облаков, деревня и в то же время не деревня, река, идущая сквозь горы и освещающая их изнутри. Я затрудняюсь и сейчас дать точное описание увиденного мною. Но тогда я поняла, что на двухмерном пространстве полотна Святослав Николаевич изобразил тонкий мир четвертого, а может быть, и более высокого измерения» [29] — так рассказывает об удивительных полотнах вице-президент Международного Центра-Музея имени Н.К. Рериха Л.В. Шапошникова.
Доступные интуиции художника запредельные дали иных миров обостряют восприятие реалий современной жизни. Духовному пространству на полотнах С.Н. Рериха противопоставляется искусственный, обезличенный городской и промышленный ландшафт. Неожиданная для манеры этого художника угловатость линий, тусклые краски и гротескное искажение типовой архитектуры второй половины XX столетия проявляются при символическом изображении современных городов. На известном полотне «Мы сами строим свои тюрьмы» городские дома-коробки обретают псевдочеловеческие черты, стилизованный городской ландшафт превращается в толпу странных существ. «Это предупреждение о том, что наши города, наша цивилизация не должны нам угрожать. Достижения должны помогать нашей жизни, а не быть орудием порабощения и вовлечения во внутренние конфликты. Во всем, что мы делаем, мы должны проявлять особую мудрость и чуткость» [30]. Городской ландшафт на живописном полотне С.Н. Рериха обретает антропоморфные черты. Мегаполис обладает свойством изменять человека по своему образу и подобию, превращать его в механизм. Об этом говорит художник в картине «Эти тени меня окружают». «Молодая женщина справа, озираясь, остановилась и подняла руку, как бы предупреждая о том, что, прежде чем спуститься в мир новых замечательных изобретений нашей цивилизации, надо понять его правильно. Иначе он поработит и искалечит нас. Внизу изображены три фигуры, которые уже потеряли свой облик и стали частью бездушного мира» [31].
Предупреждение о возможной судьбе городской цивилизации, зашедшей в тупик, отгородившейся от Беспредельности, — картина «Воззри, человечество!». Над почерневшими коробками домов встает грозный Архангел с огненным мечом, и уцелевшие люди словно бы находятся в другом пространстве — на вершине холма, во встревоженном, но органичном движении линий земной тверди и складок их разноцветных одежд. «Ты не должен видеть этого пламени» — попытка уберечь будущее поколение от катаклизмов рушащейся цивилизации.
Творчество Николая Константиновича и Святослава Николаевича Рерихов, при индивидуальной неповторимости каждого художника, сходно в глубинной духовной основе. Пространство их произведений насыщено Духом. В пейзажах, созданных художниками, прозревается их сакральное значение, история, культура, универсальная духовная символика цвета и формы. В их философско-ландшафтных размышлениях и композициях звучит мысль о том, что для проявления мощи человеческого духа наиболее благоприятны те ландшафты, где культура и природа находятся в живом, динамическом равновесии.
Для Н.К. Рериха необычайно важна ассоциативная и логическая цепь: «природный и культурный ландшафт — легендарное место — святое место». Культурный ландшафт — это своеобразная ступень преобразования социального пространства в духовное, его устремленность к духовному (и географическому) фокусу Светлого Града свидетельствует о степени жизнеспособности качественно меняющегося пространства Планеты. Об устремленности к духовному средоточию Планеты и духовному пространству более высоких измерений повествуют и картины С.Н. Рериха. Ступенькой к Духу изображается Красота Земли и национальная культура в самых, казалось бы, обыденных ее проявлениях.
Богатство национальных культур обогащает мировую Культуру, приуготовляя сознание человечества к принятию высоких истин, способных решить главную проблему современного человечества — примирить возросшие возможности со способами и целями их использования.
Ноосфера, культурное пространство — промежуточная стадия изменения планеты. Насколько она состоится по законам Красоты, настолько приблизится и войдет в жизнь уже сложенная в легендах и народных чаяниях реальность Светлого Града. Лепта, внесенная в строительство этого Града великими художниками Н.К. и С.Н. Рерихами, поистине бесценна.
1. Культурный ландшафт — «целостная и территориально-локализованная совокупность природных, технических и социально-культурных явлений, сформировавшаяся в результате соединенного действия природных процессов и художественно-творческой, интеллектуально-созидательной и рутинной жизнеобеспечивающей деятельности людей» (Веденин Ю.А. Очерки по географии искусства. М., 1997. С.»9).
2. Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 1. М., 1995. С. 45.
3. Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. С. 115.
4. Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. С. 115.
5. Там же. С. 94.
6. См., например: Datel R., Dingemas D.J. Environmental perception, historic preservation and sense of place / Environmental perception and behavior. Chicago. 1984.
7. Рерих Н.К. Алтай—Гималаи. Рига. 1992. С. 288.
8. Там же. С. 121.
9. Там же. С. 129—130.
10. Знаки Агни Йоги, 73.
11. Рерих Н.К. Алтай—Гималаи. С. 127.
12. Там же. С. 132.
13. Рерих Н.К. Алтай—Гималаи. С. 126.
14. Там же. С. 132.
15. Там же. С. 291.
16. Там же. С. 279.
17. Там же. С. 316.
18. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. М., 1993. С. 75.
19. Дух, характер местности (лат.)
20. Беликов П.Ф. Красота — закон творчества / Рерих С.Н. Свет искусства. М., 1994. С.9.
21. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. С. 50.
22. Там же. С. 61.
23. Там же. С. 45.
24. Листы сада М. Озарение. Часть первая, IX, 2.
25. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. С. 62.
26. Там же. С. 53.
27. Рерих Н.К. Смерч // Духовное созерцание. № 1-2. 1998. С.170.
28. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. С. 38.
29. Шапошникова Л.В. Весть Красоты / Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. С. 19.
30. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. С. 59.
31. Там же.
Культура и время. № 3-4, 2004. С.84. |
