Информация об Обществе

В.А. Караульщиков

Клад захороненный

Н.К. Рерих. Клад захороненный. 1947 г.

Н.К. Рерих. Клад захороненный. 1917 г.

Велико и разнообразие творчество Н.К.Рериха посвященное сокровищам и кладам. Уже в юности на археологических раскопках проявилась у него эта тяга к "тайнам земли". Собираются у местных жителей предания о кладах, делаются собственные попытки проверить их подлинность. И за всеми этими полусказочными рассказами о нечистой силе, страшных заклятиях и неисчислимых сокровищах слышатся ему отзвуки каких-то великих истин.

"Этот клад был захоронен со смертным зароком. Если решишь пойти за ним, то будет головная боль и великое смятение души. И в пол­ночь услышишь ужасные голоса. И колокол зазвонит над тобой, как на похоронах. Но если преодолеешь смертные ужасы, если сердце решит идти против всякого страха, тогда будешь удачлив" [1].

"Для каждого человека клад захоронен. Только нужно знать, как добыть эти клады. Предателю клад не дается. Пьяница не знает, как к нему приблизиться. Не ищи клад со злыми мыслями. Клад себе цену знает" [2].

"Если твое сердце решило идти за сокровищем, иди осторожно. Перед приближением зря не болтай, не открывайся, свою думу думай. Будут страхи, но ты не бойся. Покажется что-нибудь, не смотри. Не слушай криков. Не спотыкайся. Потому что брать клад - великое дело. Над кладом работай быстро. Не смотри вокруг, а, прежде всего, не отдыхай. Потому что для каждого отдых предопределен на земле позже" [3].

Жутковатой тайной, страхованиями, упорством и мужеством веет от этих рассказов, но в картине Н.К.Рериха "Клад захороненный" все иначе. Здесь клад не добывают - здесь его захоранивают.

Чистое озеро. Спокойная гладь. Тишина, какая бывает только перед рассветом. Ни ветерка, ни плеска рыбы. Все погружено в сосредоточенное молчание Могучие скалы вздымаются прямо из воды, словно бы охраняя этот покой. Из глубины вод подняли свои вершины три камня. К одному из них пристала лодка, выдолбленная из цельного куска дерева, любовно вырезанная и украшенная умелой рукой. Уже давно разошлись по воде и исчез­ли все следы ее движения, а человек, так похожий на викинга, все никак не может расстаться с сокровищем. С неослабным напряжением всматривается он во что-то очень дорогое для себя, словно бы желая еще крепче запечатлеть в своей душе любимый образ.

"Я приготовился выйти в дорогу.

Все, что были моим, я оставил.

Вы это возьмете, друзья.

…Но один раз,

еще один раз последний

я обойду все, что оставил" [4].

Да, скоро он отправится в дальний путь. И где-то там, далеко, невидимое отсюда, встает великое Светило, и небеса уже загораются призывным ликующим светом, но здесь, в заводи пока еще сумерки, и надо сделать еще что-то очень важное. Человек в лодке не застыл в оцепенении - он движется. Медленно, плавно, торжественно. Надо сказать, что лодки такого типа обладают способностью отзываться на малейшее движение человека в ней, и нужно огромное равновесие, чтобы вот так двигаться, не нарушая окружающего спокойствия. Потому и всматривается человек не только в сокровище - он смотрит внутрь себя, пробуждая невольно в нашей памяти строчки А.К.Толстого:

"…Но только лишь один

останусь я в тиши

И суетного дня

минует гул тревожный,

Смиряется во мне

волненье жизни ложной,

Душа, как озеро,

прозрачна и сквозна,

И взор я погрузить

в нее могу до дна;

Спокойной мыслию,

ничем невозмутимой,

Твой отражаю лик

прекрасный и любимый

И ясно вижу глубь,

где, как блестящий клад,

Любви моей к тебе

сокровища лежат" [5].

Уже не первое поколение людей учится у Рериха той изумительно чистой и вдохновенной любви к Родине, которую он нес в себе всю свою жизнь. Множество людей, среди которых имена известных ученых, космонавтов, реставраторов, припадали к этому источнику, рождавшему новые силы.

В одном из писем Николай Константинович записал:

"В своей автобиографии ты помянул, что я всегда "странно спокойный". Это верно, но когда затрагивают Русь, не могу быть таким" [6].

И сокрытые духовные сокровища Рерих часто связывает именно с Россией. Предания о кладах, собранные в ранние годы, переосмысливаются. Из них исчезают подробности, указывающие на принадлежность к северу Руси, и появляются указания на Сибирь, Алтай, Гималаи.

"Под землей в Сибири много богатств захоронено" [7].

Но захороненных клад - это еще и древние сказки, легенды, притчи, в которых сокрыта безмерная глубина народной мудрости, так долго находившаяся в забвении.

"В сказке, как в кладе захороненном, сокрыта вера и стремления народа... Попробуйте искоренить пословицу или легенду. Хоть в подземелье уйдут, а затем снова вынырнут" [8].

"Во всех веках и народах будут краткие периоды, в которые будут спесиво отринуты эти накопления. Как клады, временно уйдут они под землю. Как в запрещенных катакомбах, останется лишь шепот молитв. Так где-то и все-таки в полной бережливости сохранятся знаки народной наблюдательности, и опять достанут их из тайников. Опять с обновленным рвением будут изучать. И опять именно из этих неисчерпаемых источников обновятся основы Культуры" [9].

Но клад - это еще и сокрытые в каждом из нас сокровища сердца. Чтобы открыть их, "не отрываясь от земли", есть путь простой и естественный - любовь к Родине. В одном из своих очерков, своеобразном завещании потомкам и современникам, Рерих скажет:

"Собственности у меня нет... Но вот что завещаю всем, всем. Любите Родину. Любите народ русский. Любите все народы на всех необъятностях нашей Родины. Пусть эта любовь научит полюбить и все человечество. Чтобы полюбить Родину, надо познать ее. Пусть познавание чужих стран лишь приведет к Родине, ко всем ея несказуемым сокровищам... Полюбите Родину всеми силами, и она вас возлюбит. Мы любовью Родины богаты" [10].

Но для гордецов, решивших, что эти слова не для них, что у них и так этой любви предостаточно, повторяет он слова Гоголя:

"Но прямой любви еще не слышно ни в ком, - ее нет также и у вас. Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается... Нет, это еще не любовь, далеко вам до любви, это разве только слишком еще отдаленное ее предвестие... Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей... Нет, вы еще не любите России. А, не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев..." [11]

Труден путь к исполнению заповеди "возлюби ближнего своего". На этом пути Николай Константинович расставил четкие вехи: сначала - "Любите Родину", затем - "Любите народ русский", далее - "Любите все народы, на всех необъятностях нашей Родины" и, наконец, - "Эта любовь научит полюбить все человечество".

Он имел право так говорить, пройдя этот путь от начала до конца. И обращаясь к "Листам Дневника" снова и снова убеждаешься в том, что мысль о России была, пожалуй, самой мощной. Служить России означало служить эволюции.

"Новая раса может нарождаться в разных частях земли... Но одна часть решает судьбу века" [12].

"...Грядущая эпоха будет русским веком" [13].

"Все мы трудимся именно для нашей любимой Родины" [14].

В 1947 году, после долгих лет странствий, Рерих собирался домой. Переговоры о возвращении на Родину все затягивались. Неизвестность томила. И на холсте, под уверенной рукой Мастера возникла картина - "Клад захороненный".

Вглядимся в нее еще раз. Руки Викинга не цепляются за сокровище, не стремятся его удержать, наоборот - это жест даяния. Это подношение земле. Это жертва! Все действия Викинга так удивительно гармонируют с окружающим, что начинаешь понимать: то, что делает человек, важно не только для него самого - здесь участвуют и озеро, и скалы. Это важно для всех. На наших глазах совершается Таинство…

"Хоронили клады не с глупым словом, а с молитвами и заклятиями. Заклятия благоговейно-вдохновенные" [15].

Когда-то, тридцать лет назад, вот также томила его неизвестность. С таким же нетерпением, в Финляндии, впервые отрезанный от Родины, он ждал оттуда весточек. Тогда он задумал серию картин "Героика". В нее вошли семь эскизов: "Клад захороненный", "Зелье нойды", "Приказ", "Священные огни", "Ждут", "Конец великанов", "Победители клада". Вся серия была построена по мотивам скандинавской мифологии. Авторы книги "Рерих" так напишут о "Героике":

"Захороненный клад - это скрытая правда жизни. Злая колдунья закрыла все подступы к ней. Но звучит приказ готовиться к битве. Священные огни укажут, куда идти в поиск за кладом. Люди ждут знака. Получив его, выступают в путь и встречают великанов. Великаны повержены; и победители клада торжествуют" [16].

Эти вехи удивительно точно совпадают с теми событиями, которые произойдут впоследствии в жизни самого Рериха.

Зная о том, что происходит в это бурное время на Родине (1917-1918 гг.), видя, как разум народа словно бы затуманило чье-то злобное зелье, сердце Николая Константиновича стремилось послужить России, быть с ней в эти трудные минуты. Но прозвучал Зов, и стало ясно, что предстоит иной путь. Начиналось Великое Путешествие и пришлось все мечты, заботы и стремления, всю эту любовь к Родине опускать в неизреченные глубины своего сердца. До срока.

"Мною намечается пруд сохранения сокровищ. Ведь издавна опускали клад в глубину. Так и мы видим, что преуспеяния сохраняются в глубине сердца и действительно окружены огнем" [17].

И преодолев все препятствия, всех великанов зла, "победители клада" вернутся с преумноженным сокровищем.

"Пусть познавание чужих стран лишь приведет к Родине..."

Но началась вторая мировая война и Рерих, видя в ней Армагеддон - великую битву сил Света и тьмы, последовал примеру своего любимого святого - Преподобного Сергия Радонежского, превратив высоты, на которых он жил в дозорную башню, духовную твердыню.

"На вышке бывает холодно... И знаешь, что нужен, а все же подчас накипает какая-то ненужность. Поди, уговори себя, что в молчании держишь нужнейший дозор" [18].

"Если битва была решающей, то и духовное руководство должно было быть чрезвычайным... В такую минуту требовалась соединенная мощь Света и Преподобный сердцем сослужил с Силами Невидимыми. Так воин Сергий избрал дозорную башню, чтобы нести несменную стражу. Не могут силы возрастать в смятении битвы, но луч Света идет за воинами из Обители огненной. Так нужно понимать мудро распределение сил" [19].

"Победители клада" все свои сокровища несли Родине.

Отгремела война, и Рерихи стали собираться домой. Переговоры с возвращением осложнялись отсутствием дипломатических отношений между Советским Союзом и Индией. Письма шли вкруговую через Америку. Но там, далеко на севере, куда постоянно указывала стрелка компаса, он был нужен.

Друг и сподвижник Николая Константиновича на ниве русской культуры И.Э.Грабарь, знакомый с ним еще со времен "Мира Искусства" и возглавлявший к этому времени Всероссийскую Академию художеств и Центральные художественно-реставрационные мастерские, напишет Рериху:

"...Здесь шибко говорят о твоем приезде. Тебя здесь надо, очень надо" [20].

Рерих ответил:

"Ты прав - зачем в Гималаях греметь во славу Руси, когда можно всем вместе дружно потрудиться на любимой Родине" [21].

"Пусть позовет Комитет по делам искусств или другие комитеты, во главе которых ты стоишь... Тебе виднее, а за нами дело не станет. Не отложим приобщиться к общей работе... Итак, буду ждать и чую, что ты не замедлишь, а нам терять время нельзя" [22].

Терять время было действительно нельзя. Слишком мало его было. Отъезд Рерихов в Советских Союз потребовал бы коренного переустройства всех учреж­дений с ним связанных. В то же время Николай Константинович осаживает слишком легковерных:

"Нам пишут: "Армагеддон кончен". Отвечаю: "Ничуть не бывало!" Кончен Армагеддон войны, а теперь на человечество надвинулся Армагеддон Культуры. Еще более трудный!" [23]

"Точно все подонки всколыхнулись и выплыли на позор миру... Точно бы люди возлюбили именно такую разбойную мерзость. Лучшие намерения встречают лишь оголтелый рев невежд. Их стало повсюду так несчетно много" [24].

"Да, трудны подвиги военные, но еще трудней подвиги на ниве Культуры. Снижение Культуры происходит незаметно. Могут быть механические дни Культуры, но внутренняя Культура быта может снижаться. Опасная эпидемия!" [25]

"Мало, как попугаи выкрикивать слова "Культура", надо, чтобы она обнаруживалась на деле" [26.

"Каждый может видеть, что война нервов, война психическая может разлагать сильнее войны телесной... Но одинокость может притуплять порывы. Может показаться, что говорится камням... Потому наряду с работою в одиночку берегите и группы Ваши как родники взиимоукрепления. Очень сохраните Ваши ячейки" [27].

Но поверх всего живет в Рерихе ожидание ответа от Грабаря. Ответ пришел и... ничего. Грабарь пишет о своей жизни, о картинах, о книге, которую он начал писать, но о самом главном - ни слова. Может, нужное письмо затерялось? Может, оно еще в пути? Но приходят другие письма - Грабарь словно забыл о своих словах. То же самое произошло и с чиновниками из Комитета по делам искусств, собиравшимися закупить коллекцию картин Рериха для Советской России. Все словно забыли о своих предложениях. До сих пор трудно с уверенностью сказать: что же тогда произошло? Вполне возможно, что все контакты с Рерихами были взяты под подозрение органами НКВД, ведь как раз в это время возобновляются процессы, вновь ищутся "враги народа". Сведения об этом просачиваются к Рерихам, и Николай Константинович осторожно пишет свои сотрудникам:

"Давно ли Грабарь писал: "У нас шибко говорят о твоем приезде", но что-то случилось у них..." [28]

И, словно приняв условия игры, Николай Константинович в своих письмах к Грабарю поддерживает его начинания, возмущается русофобией в Америке, вспоминает свою жизнь... А на картинах скачут всадники, летят вести из Шамбалы - Священной страны. Еще можно все изменить!

И Грабарю, видимо, что-то удалось сдвинуть в глубинах советских кабинетов. К Рериху отправилось письмо, которое заканчивалось многозначительным: "До свидания".

Поздно. В письмах Николай Константинович все чаще упоминает о Юрии Николаевиче, о его богатых познаниях, которые так нужны Родине. Почти год уже, как исчезли с картин Вестники, вот тогда-то, как и в 1917-м, появился на холсте "Клад захороненный".

Да, сердце все такие стремится на Родину, но где-то в глубине своей оно уже знает, что предстоит совсем иной путь. Вновь коварное зелье туманит разум людей, и опять пришло время собирать сокровища любви и опускать их в глубины своей души. Ведь уже скоро, совсем скоро встанет на мольберт "Приказ Учителя". Принесет Весть Белая Птица, а звенящий ручей укажет дорогу. И потому, отвечая И.Э.Грабарю, вместо обычной благодарности за пришедшее письмо он напишет:

"Золотыми словами кончаешь ты свое последнее письмо. Твое последнее письмо... Этим же словом начну и кончу и я мое письмо... ДО СВИДАНИЯ".

Письмо оказалось действительно последним. За неделю до своего ухода Николай Константинович видел Преподобного Сергия Радонежского, звавшего его к себе. Начиналось новое Путешествие...

"И для меня клад захоронен. Я один знаю, когда идти за ним..." [29]

"Наш Светлый, Любимый ушел, как жил, - просто, красиво и величало, - писала Елена Ивановна Рерих. - Мир, истинно, осиротел с уходом этого прекрасного Духа" [30].

"В нашем горе находим утешение лишь в сознании, что ему была дарована лучшая доля. К чему было ему томиться среди невежества и растрачивать свои лучшие дары, которые не могли быть приняты и оценены настоящими поколениями" [31].

Но, создавая "Клад захороненный", Рерих повторил и "Победители клада" - завершающую картину "Героики", словно бы напоминая о том, что "победители клада" всегда возвращаются.

"Он вернется в лучшее время, на очищенную почву и закончит свой посев и служение своей стране и всему человечеству. Но утрата такого вождя истинно незаменима и отложит продвижение человечества на следующее столетие" [32].

Уже более полувека прошло с той поры. По-прежнему в разгаре Армагеддон Культуры; но звучит издалека ободряющий призыв Рериха:

"...все пройдет, потом хорошо будет" [33].

"Всенародная, крепкая доверием и делом Русь стряхнет пыль и труху. Сумеет напиться живой воды. Наберется сил. Найдет клады подземные" [34].

"Победное Знамя, Знамя Культуры, Знамя труда, творчества блистательно развернется над Землею Русскою" [35].

"К земле ухо прикладывали, в кулак даль оглядывали… отовсюду и всячески отзвучала прекрасная судьба Народа Русского" [36].

1. Рерих Н.К. Шамбала. М., МЦР. 1994. С. 85.

2. Там же, С. 86.

3. Там же, С. 86.

4. Рерих Н.К. Цветы Мории. Рига: "Виеда". 1992. С. 22.

5. Толстой А.К. Средь шумного бала, М., 1999, С. 109.

6. Рерих Н.К. Листы Дневника, М., МЦР. Т.3. С. 542.

7. Рерих Н.К. Шамбала, М., МЦР. 1994. С. 86.

8. Рерих Н.К. Листы Дневника. М., МЦР. Т.1. 1995. С. 102-103.

9. Там же, С. 103.

10. Рерих Н.К. Зажигайте сердца. М.Молодая гвардия. 1990. С. 185.

11. Рерих Н.К. Листы Дневника. М., МЦР. 1996. Т. 3. С. 253-254.

12. Там же, С. 189.

13. Там же, С. 220.

14. Там же, С. 242.

15. Рерих Н.К. Шамбала. М., МЦР. 1994. С. 86.

16. Беликов П., Князева В. Рерих. ЖЗЛ. М., Молодая гвардия. 1972. С. 140.

17. Мир Огненный I, 45.

18. Рерих Н.К. Листы Дневника. М., МЦР. 1996, Т. З. С. 221.

19. 3намя Преп. Сергия Радонежского. М., "Денница". 1991. С. 98-99.

20. Рерих Н.К. Из литературного наследия, М., 1974. С. 430-438.

21. Рерих Н.К. Листы Дневника. М., МЦР. 1996. Т.3. С. 440.

22. Там же, С. 440.

23. Там же, С. 315.

24. Там же, С. 509.

25. Там же, С. 359.

26. Там же, С. 327-328.

27. Там же, С. 465.

28. Там же, С. 527.

29. Рерих Н.К. Шамбала. М., МЦР. 1994. С. 87.

30. Рерих Е. У порога нового Мира. М., МЦР. 2000. С. 301.

31. Там же, С. 302.

32. Там же, С. 302.

33. Рерих Н.К. Зажигайте сердца. М.Молодая гвардия. 1990. С. 41.

34. Там же, С. 42.

35. Рерих Н.К. Листы Дневника. М., МЦР. 1996. Т.3. С. 188.

36. Там же, С. 191.

© Межрегиональное культурно-просветительское
издание "Орион", № 17, июль 2001 г.