Посланница светлых  сил

Упасика. Учителя и Елена Петровна Блаватская

"Те, кто мыслил и действовал, и поныне действие и мысль. Истинно сущее не умирает".

Елена Петровна Блаватская

Время – это изменчивое эхо вечности – множеством повторяющих друг другу голосов утверждает необычность нового этапа планетарной эволюции человечества. Душа планеты – человечество – переживает особое состояние, обозначенное в науке как системный кризис, предшествующий или рождению нового качества или самоуничтожению. Новая эволюционная ступень нуждается в осознании простого факта: дальнейшее развитие возможно только на основе космического мировоззрения. Старые ортодоксальные – научные и религиозные – подходы не отвечают задаче формирования нового типа человечества, появление которого происходит в соответствии с естественным ритмом изменения космической жизни. Убеждение в могуществе и господствующем положении человека в мире, утвердившееся в культуре эпохи Возрождения, сыграло свою положительную роль, но консервация сильного эгоистического начала обладает разрушительным действием. "О крутящийся нарядный, блистающий мир, полный ненасытного честолюбия, где семья и государство делят между собой благороднейшую натуру человека, как два тигра свою добычу, оставляя его без надежды и Света!". Надежды человечества связаны с тем, что духовный импульс, исходящий из трансцендентного источника, подготовил все необходимое для изменения энергетики человека и осознания этого важнейшего факта. Однако, потенция эта не реализована, и вторжение хаоса в эволюционное движение поддерживается бессрочным подростковым инфантилизмом общества, ставшим печальным атрибутом истории. Сбой ритма развития принуждает человечество жить в тени подлинной реальности либо с фанатичной жаждой чуда, либо с рационально-прагматическим пониманием мира.

В XIX веке была сделана благороднейшая попытка противостоять тени хаоса, преследующей человека. Она оказалась по плечу русской женщине – Елене Петровне Блаватской. "Успех подобной попытки должен быть рассчитан и основан на знании людей, вас окружающих. Он полностью зависит от социальных и моральных условий людей при их касании глубочайших и наиболее сокровенных вопросов, могущих волновать человеческий ум – божественных сил в человеке и возможностей, заключающихся в природе". Титаническая работа Е.П.Блаватской была не единственной. "Дождь учений" пролился на человечество в XIX-XX веках, неся с собой свет незримого духовного преображения. Великое Провозвестие принесла миру семья Рерихов. Земные люди – Блаватская и Рерихи проложили дорогу новому пониманию бытия: теософия и Живая Этика единым мостом пролегли между сокровенной мудростью веков и мудростью возникающего мира. Осознание космической сущности человечества привело Блаватскую и Рерихов к двум важнейшим по своему значению выводам: прямому свидетельству Высшего Присутствия на планете (Белого Братства – Махатм) и констатации переходной ступени космоэволюции человечества.

Если второй вывод может быть принят эмпирически без особых усилий даже в силу житейских наблюдений, не говоря уже о научных достижениях, то первый осознать гораздо труднее, исходя из инерционной природы человеческого рассудка. Весть о Махатмах, принесенная Е.П.Блаватской, определяется так называемым принципом свидетеля, то есть уникальностью человеческого опыта общения с носителями сверхчеловеческого духовного знания. Область обитания Махатм "скрыта от глаз человеческих не бог весть какими природными препятствиями – высокими горами или глубокими водами, – а пространством духовного опыта, качественно отличным от других человеческих знаний". Этот опыт действительно уникален, поскольку, говоря словами Р.Генона и П.Флоренского, ведет к познанию надчеловеческой истинной реальности (Махатм и Шамбалы). Наглядность и конкретность такого опыта сталкивается с неразвитостью чувствующей и мыслительной природы человека, отсутствием силы (энергии) для репродуцирования особого психосостояния, нужного для общения с силами, выше человеческих; догмами, прагматизмом, что делает сам опыт исключительным не только в генезисе, но и в степени прямого влияния на все структурные уровни (проявленные и непроявленные) бытия человечества. "Невидимые" землетрясения – мощнейшие духовные толчки последнего столетия, сопутствующие завершению жизненного цикла разрушающейся культуры, требуют самого пристального внимания, ибо то, что по словам А. Де Сент-Экзюпери, дает смысл жизни, дает смысл и смерти. Герметическое значение предъявляемой человечеству Мудрости свойственно как уходящему эволюционному циклу, так и рождающемуся подобно Фениксу, из пепла земли.

На переломе эпох прогресс человечества предполагает информацию о планетарном духовном центре (Белом Братстве) и существовании единой эзотерической традиции сделать доступной всем людям с тем, чтобы совершился свободный выбор ими своей истории. "Учительство, – пишет Л.В.Шапошникова, – представляет собой основу человеческой культуры, без которой она практически не может ни существовать, ни развиваться. В любой области нашего труда, творчества, образования обязательно присутствует Учитель. Тема Учителя проходит через всю нашу историю. Меняются формы и задачи Учительства, меняются области, в которых оно действует, но всегда остается принципиальная его основа – передача знаний и навыков. В этом отношении школьный учитель или мастер, обучающий ученика, находится в одной цепи с Великим Учителем или Космическим Иерархом. Их отличает друг от друга лишь качество и уровень энергетики. Чем выше энергетика Учителя, тем шире его информационные возможности. Великий Учитель – это сущность, связанная с Космосом и его Высшими иерархическими структурами. Он приносит на нашу планету не только знания, которые нужны ей в данный период ее эволюционного развития, но и необходимую ей энергетику. Ибо эволюция движется изменением, или точнее, повышением этой энергетики". Кто и почему способен воспринять знания из Высокого Источника? Как осуществляется преемственность в передаче знаний? Одна из возможных версий ответа на эти сложнейшие вопросы лежит в плоскости темы "Махатмы и Упасика".

Упасикой – женщиной-чела, ученицей в миру – называли Елену Петровну Блаватскую ее Учителя. Пришло время назвать вещи своими именами и указать истинное значение жизненного подвига Е.П.Б. Содержанием его является прямая инициация человечества в единую планетарную Мудрость, а его трансцендентным основанием – аватарический импульс, реализация которого на много веков определяет стратегию мировой эволюции. "Творцы мира рождаются здесь на Земле, снова и снова". Будда, проповедуя Дхарму на Земле, проявлялся одновременно в трех лицах: Дхиа н - Буддой – в Арупа мире, Бодхисаттвой – в Рупа (мире форм), и в мире желаний (телесно) – как человек. Получаемые аватарической личностью духовная сила и великое сострадание внедряются в ноосферу планеты, формируя архетипические признаки человека грядущего этапа. Эти признаки сохраняются оккультным братством на весь цикл существования данной культуры, а персонифицируются признаки людьми-вестниками, знающими, как посредством творческой деятельности реализовать поток аватарического импульса. Таким вестником была Е.П.Б. Масштабы и последствия ее работы в человечестве могут быть оценены двояко: с точки зрения преобразующего влияния теософии на последовательные уровни архетипов ментальности, социальности и т.п., и с позиции личности самой Е.П.Б. Оба аспекта заслуживают самостоятельного рассмотрения в силу их чрезвычайной важности. Теософия, или Божественная Мудрость, сущность и основа всех мировых религий и философий, призвана сформировать алгоритм интеллектуальной активности нового человечества и тем самым задать основной тон реализации потенциальных возможностей и глубинных целей всемирной эволюции. От способности человечества ассимилировать теософию, сохранить и использовать это знание в соответствии с задачами нового цикла зависит его дальнейшая судьба. "В процессе постепенной эволюции человечества во время "полуденной" фазы великого цикла бытия последовательные действующие аспекты архетипической единой планетарной традиции раскрываются навстречу новым потребностям человечества и ситуациям, вызванным неповторимыми возможностями".

Индивидуальность Вестника и идущий через него поток Божественной Мудрости взаимосвязаны. Проходя через прозрачный кристалл личности Вестника, свет Мудрости окрашивается в неповторимые цвета высшего Манаса (Разума) этого человека. Происходит то, что Е.И.Рерих называла индивидуализацией мыслеобразов. Воля и судьба Вестника определяется не его биологическими и психологическими особенностями тела и характера, а миссией. Миссия Е.П.Б. – сформулировать основные принципы и положения Единой планетарной традиции (Теософии) и основать теософское общество, – подчинила всю ее жизнь, и это безусловно свидетельствует, что мы имеем дело с Адептом эзотерического знания. "Одна Блаватская знала", – писала о Елене Петровне Е.И.Рерих, несомненный для нас авторитет. Вместе с тем нельзя ни на минуту упускать из виду, что исполнение миссии Блаватской стало возможным только в результате напряженнейшего труда, личного штурма неприступной крепости знания, и, следовательно, имело прямое отношение к ее глубоко личностным характеристикам, психотипу, испытаниям, выпавшим на дороге жизни, истории ее контактов с людьми. Без учета особенностей личности Е.П.Б. невозможно понять в истинном свете кармический аспект ее миссии. Ее судьба не является частностью, малозаметной деталью быстротекущей жизни. За частными сюжетами стоит некое всеобщее свойство: законы трансформации человеческой природы, которые поддаются интерпретации только из-за их близости к чистым водам аватарического источника. Миссия Е.П.Б. слилась с ее судьбой: от первых встреч со своими Учителями до прямого претворения их замысла был пройден трудный путь. Добавим, что прошла она его одна. Отсутствие рядом человека, равного ей по мощи своих способностей, не привело Е.П.Б. к захватывающему желанию "простого человеческого счастья", ибо она, скорее всего, была из тех людей, для которых слишком человеческое выглядит несколько животным. То, что считалось идеалом и уделом для женщины XIX века, ее не устраивало. Причина этого – в складе души, а душа, как говорил Майстер Экхарт, – "тайная цитадель в сокровенной глубине человеческого существа". Фиксированность телесного бытия способна бесконечно расширять "мертвую зону" по обе стороны центра души: субстрат тела наращивает признаки возрастающей материальности (Н.Кузанский), а индивидуальность теряется в личности (телесная самоидентификация); личность теряется в толпе. Правда души предполагает осознание идеи собственного бытия, роли в нем экзистенциального (энергетического и психического) и сознательного принципа. "Человеческий мозг является неистощимым производителем наиболее тонкого качества космической энергии из низкой грубой энергии Природы; и совершенный адепт превращает себя в центр, из которого излучаются потенциальности, которые порождают корреляции за корреляциями на протяжении грядущих эонов времени. Это ключ к тайне его способности проецировать и материализовать в видимом мире формы, которые его воображение построило из инертной космической материи в невидимом мире. Адепт не создает чего-либо нового, но лишь приспосабливает и действует с материалами, которые Природа держит наготове вокруг него, и материалом, который на протяжении вечностей прошел через все формы". Результатом мыслительной работы адепта является "образование утонченной формы духовной энергии, которая в космической деятельности способна производить неограниченные результаты; тогда как автоматически действующий мозг содержит, или накапливает в себе лишь известное количество грубой силы, бесплодной для пользы индивидуума или человечества". "Человек постоянно заселяет свой поток в пространстве миром своего же порождения, наполненным порождениями его увлечений, желаний, импульсов и страстей – поток, который реагирует на любую чувствительную или нервную структуру, соприкасающуюся с ним, пропорционально его динамической интенсивности. Буддист называет это своей "Схандба"; индус именует это "Карма". Адепт выделяет эти формы сознательно, другие люди образуют их бессознательно. Чтобы быть успешным и сохранить свою силу, адепт должен пребывать в одиночестве, и более или менее внутри своей собственной души".

Тему адепта начинаешь слышать, если сталкиваешься с его трудом в поле собственного опыта. Письма Махатм дают четкие ориентиры для понимания феномена адепта и позволяют вглядеться в тайну той, которая была Еленой Петровной Блаватской. "Адепт есть редкий цветок своего века, и всегда сравнительно мало их было в одном столетии. Земля есть поле битвы нравственных, не менее чем физических сил, и неистовство животных страстей под воздействием грубых энергий низшей группы эфирных агентов всегда стремится подавить духовность... Также верно, что наше число как раз теперь уменьшается, но это благодаря тому, что мы из человеческой расы, подверженные ее циклическому импульсу... Считайте нас полубогами, и если мое объяснение не удовлетворит вас, рассматривайте как людей, быть может, немного более мудрых вследствие особого обучения". "Ни один из живущих не является более свободным, чем мы, после того, как мы вышли из периода ученичества". "Человек редко становится Адептом без того, чтобы не родиться естественным Провидцем".

Тексты Писем Махатм формулируют несколько положений, имеющих императивный характер, и преследующих единственную цель – благо человечества. "Человечество есть великая сирота, единственная, лишенная наследства на этой Земле, мой друг. И долг каждого человека, способного на лишенное эгоизма побуждение, сделать что-нибудь и хотя бы даже самое малое для Общего Блага". "Долг, разрешите сказать вам, для нас выше, чем любая дружба или даже любовь, т.к. без этого постоянного принципа, являющегося неразрушимым цементом, связывавшим в течение многих тысячелетий рассеянных хранителей великих тайн природы, – наше Братство, нет, даже само наше учение давно бы распалось в неузнаваемые атомы". Понимание Махатмами своего долга перед человечеством опирается на имманентную людям способность раскрывать свечение внутреннего человека. "Ничто, – пишут они, – не привлекает нас к человеку, кроме его растущей духовности... Ваши величайшие люди считаются ничтожествами на арене, где величие измеряется мерою духовного развития. Когда древние основатели ваших философских шкал приходили на Восток за учением своих предшественников, они не заявляли никаких требований, за исключением единственного – искренней и самоотверженной жажды знания". По этой причине "в Европе, более чем где-либо, необходимо Всемирное Братство, то есть объединение "сродства" сильных магнетических, но различных энергий и полярностей, сконцентрированных вокруг одной доминирующей идеи. То, чего не может достичь один, достигнут объединенные многие". "Нашим предтечам приходилось узнавать все самим, для них была заложена только основа. Мы предлагаем заложить такую основу для вас (европейского человечества – Е.З.), но вы не соглашаетесь принять что-либо меньшее, чем завершенное здание, готовое для обладания им". Тексты Писем со всей определенностью свидетельствуют о высоком нравственном долге Махатм перед человечеством, долге старших братьев по отношению к братьям младшим, отношения между которыми исключают схему "господа-рабы". "Никто не надеется, что он сможет нести груз свыше своих сил. Существуют "прирожденные маги", мистики и оккультисты с момента рождения и по праву прямого наследования этой способности, связанной с серией перевоплощений и эонов страданий и неудач. Они, можно сказать, являются "устойчивыми" против страстей. Никакие искры земного происхождения не могут раздуть пламя в их чувствах и желаниях; никакой человеческий голос не найдет ответа в их душах, за исключением великого крика человечества". Так, Махатма М. говорил, что его "любовь к коллективному человечеству является его растущим вдохновением; и если кто-то желает отвлечь его внимание на себя, он должен превозмочь это распространяющееся влечение сильнейшей мощью". Но и в этом случае есть ограничения. "Адептам, то есть воплощенным духам, запрещается нашими мудрыми и непереступаемыми законами полностью подчинить себе другую, более слабую волю – волю свободнорожденного человека". Собственно говоря, именно воплощенность адепта делает возможным его взаимодействие с людьми, стоящими на нижних ступенях великой лестницы освобождения. Степень влияния на последних сил, не доступных привычным формам личного опыта, обычно оценивается массовым сознанием как тайная магия. Ясно, что для адепта использование таких сил – атрибут, иначе они не были бы адептами. Но скрытыми силами владеют также идущие так называемой Левой Тропой – Черные Маги. Как утверждала Е.П.Блаватская, процесс овладения магическими атрибутами может быть переориентирован одной-единственной злой мыслью в сторону бесцеремонного подчинения более слабого человека. В отличие от черных магов адепты не имеют права и не могут устанавливать полное господство над чьим-либо бессмертным Эго и потому могут воздействовать только на физическую и психическую природу человека, оставляя тем самым его свободную волю абсолютно нетронутой. Отсюда, если человек не вошел в психическое взаимодействие с Учителями и не поддерживается силой своей твердой веры и преданности своим Наставникам, последние, когда бы ни пытались передать свои мысли тому, у кого эти условия не выполнены, испытывают большие трудности при проникновении в туманный хаос сферы этой личности".

Из писем Махатм, из обширной переписки Е.П.Блаватской видно, как тяжело давались контакты с европейскими учениками, с каким трудом последние ассимилировали новые для них, но вечные и потому ясные и простые истины. Так, Учитель К.Х. пишет: "Я чувствую себя усталым от этих бесконечных диспутов. Чем больше я пытаюсь объяснить им обоим (Синнету и Хьюму – Е.З.) обстоятельства, которые управляют нами и вводят между нами так много препятствий к свободному общению, тем меньше они понимают меня!... Это похоже, как будто мы кричим друг другу через непроходимый овраг, и только один из нас видит своего собеседника. В самом деле, нигде в физической природе не существует такой горной бездны, так безнадежно непроходимой и мешающей путнику, как та духовная бездна, которая не подпускает их ко мне". "Условности утомленного мира нас всегда мало интересуют, и менее всего теперь, когда мы ищем людей, а не церемониймейстеров, преданности, а не внешних приличий". "Мы никогда не хнычем перед неизбежным, но стараемся из наихудшего по возможности сделать лучшее. И хотя мы не толкаем и не тащим в таинственное царство оккультизма тех, у кого нет охоты, никогда не уклоняемся выразить свое мнение свободно и бесстрашно, все же мы всегда готовы помочь тем, кто идут к нам, даже агностикам, которые занимают отрицательную позицию ничего не знать, кроме феноменов, и ничему другому не верить". Трудности контактов с западными учениками углублялись еще и укоренившейся в европейской культуре традиции дифференцированного, так называемого линейного мышления, в отличие от континуального, недуального. Привычка воспринимать целое как сумму простых элементов (один логический шаг за другим) наложила свой отпечаток на восприятие эзотерической традиции: ее школы мыслились как отдельные, а иногда и конкурирующие между собой за знание истины. Следует помнить, что такой подход не отражает подлинной реальности. А она заключается в том, что "в настоящее время, – по свидетельству Махатм, – существуют три центра Оккультного Братства, далекие друг от друга географически и такие же далекие экзотерически, но истинная эзотерическая доктрина по существу своему идентична... Все они стремятся к той же великой цепи, но внешне ни одна не сходится с другой в деталях метода действия. Это обычное явление, что ученики, принадлежащие к различным школам оккультной мысли, сидят у ног одного и того же Гуру. Упасика (мадам Б.) и Суббу Роу, хотя ученики одного и того же Учителя, не являются последователями одной и той же философии: одна – буддистка, а другой – адвайтист". Это свидетельство является принципиальным по той причине, что поиск Истины не ограничен принадлежностью к школе, равно как возрасту, касте и полу. Как говорили древние мудрецы, не следует повторять дорогу, которой однажды прошли мастера, но следует искать то, что они искали.

Вообще говоря, принципы субординации в системе "Учитель – Ученик" Западом все еще в достаточной мере не усвоены. Эта тема требует особого внимания еще и потому, что она раскрывает не только особенности жизненного пути Е.П.Блаватской, но и некоторые личностные характеристики ее Учителей. Они, как уже было сказано, воплощенные Адепты, но они – люди, и потому так ценны для нас крупицы сведений о внутренней жизни, рассыпанные по страницам их писем. Информация об Учителях человечества живет в мире людей, но сохраняется и тайна движения по дороге Света. Тем величественнее для нас подвиг Махатм, которые, несмотря на знание человеческой природы, вновь и вновь предпринимают беспримерные усилия по пробуждению дремлющего человечества, попытки, становящиеся зримыми книгами, картинами, мелодиями самой жизни. "Немногие из нас (за исключением таких, которые достигли конечной негации Мокши) в состоянии настолько освободиться от влияния наших земных связей, чтобы быть нечувствительными в различных степенях к высшим радостям, эмоциям и интересам обычного человечества. До тех пор, пока конечное освобождение не поглощает Эго, оно должно осознавать чистейшие симпатии, вызванные эстетическими воздействиями высокого Искусства; его наиболее нежные струны должны отвечать на призыв наиболее святых и благородных человеческих привязанностей". Очевидно, что для гималайских Махатм Индия всегда была священной привязанностью. В письме Хьюму мы находим: "Вы гордитесь, что вы не патриот, – я не горжусь этим, ибо, учась любить свою страну, человек приучается любить все человечество"; и далее: "Индия еще не потеряла своих адептов и свое "Непроизносимое имя" – утерянное имя! Индия еще не мертва духом, хотя она быстро умирает". Человеческое страдание слышится в горьких словах Учителя К.: "Индия кажется покрытой удушливой серой мглой – моральным атмосферным явлением – одической эманацией ее порочного социального состояния: там и сям мерцает точка света, которая отмечает сколько-нибудь духовную сущность человека, стремящегося и борющегося за высшее знание... Я так страдал от этого вынужденного заглядывания с небольшого расстояния в моральное и духовное состояние моего народа, и был так потрясен этим более близким ознакомлением с эгоистичной низостью человеческой природы (всегда сопровождающей проход человечества через нашу ступень эволюционного круга)". В сущности, все Учителя человечества, и основатели мировых религий, и творцы национальных культур, и святые подвижники, – все до одного необыкновенно сильно любили свое отечество, без колебания принося свои жизни и труды на его благо. Условия жизни могли забросить таких людей в самые неожиданные места, как Е.П.Блаватскую, например, но и там их мысль вновь и вновь возвращалась к родным берегам. Можно сказать, что признак высокой любви к Родине, созидавшей творческий дух строителей культуры, является признаком реального адепта.

Много страданий, бесконечное число личных усилий и борьбы необходимо для достижения статуса адепта. Это – заслуженный результат. Тем важнее осознать путь, ведущий к подлинному знанию. В письмах Махатм содержится краткая, но исключительно точная формула "Нужно оказаться годным для ученичества, прежде чем обнаружить свою годность для адепта". "Чем больше, чем искреннее его (чела – Е.З.) негодование, выраженное словами иди в кипении сердца, тем более годен он, тем лучше одарен, чтобы стать Адептом, он свободен и не будет призван к ответу за употребление самых оскорбительных слов и выражений по отношению к действию и приказам своего Гуру, если только он выйдет победителем из огненного испытания; если только он не поддастся всем соблазнам, отвергнет всякое прельщение и докажет, что ничто, даже то, что ему дороже жизни, обещание наиболее драгоценного дара, его будущее посвящение в Адепты, не может принудить его отклониться от пути истины и честности или заставит его стать обманщиком". Это означает, что, несмотря на личные и иногда существенные недостатки, в человеческом материале, готовом для ученичества, есть нечто, заставляющее его искать связи с Учителями, повторять эти попытки, ибо ученичество не может быть достигнуто лишь накоплением сведений.

Весь этот путь прошла Упасика. Посмотрим, как оценивали ее труды и дни сами Махатмы М. и К. "Женщина с наиболее исключительными и чудесными дарованиями", и "вместе с тем у нее были большие личные недостатки, но и такой, какой она была, она осталась непревзойденной, так как не было более подходящего человека для этой работы. Мы послали ее в Америку, свели их вместе (с Олькоттом.), и испытание началось. С самого начала и ему и ей было дано понять, что исход всецело зависит от них самих. И оба они предложили себя для этого испытания, за которое воздаяние – в далеком будущем, подобно, – как бывало, говорил К.Х. – солдатам-добровольцам на безнадежное депо. В течение шести с половиной лет они боролись против таких неравных сил, которые отпугнули бы всякого, кто не работал бы с отчаянием человека, вложившего жизнь и все, что ему дорого, в отчаянное наивысшее усилие". "Нет сомнения, что она заслужила часть упреков, невозможно отрицать, что она увлекается преувеличением вообще, и, когда дело доходит до "раздувания" тех, кому она предана, ее энтузиазм не знает границ. Таким образом она из М. сделала Аполлона Бельведерского; ее пламенное описание его физической красоты заставляло его не раз вскакивать в возмущении и ломать свою озонную трубку, бранясь подобно истинному христианину; также под ее красноречивой фразеологией я сам имел удовольствие слышать, как меня превратили в "ангела чистоты и света" – только без крыльев. Иногда мы не можем не рассердиться на нее, но чаще смеемся. Все же те чувства, которые находятся в основе всех этих смешных излияний, слишком горячи, слишком искренни и правдивы, чтобы их не уважать или даже обращаться с ними равнодушно. Я не думаю, чтобы я когда-нибудь был так глубоко тронут чем-либо, чему я был свидетелем, во всей своей жизни, как я был тронут восторженной радостью этого бедного старого создания, когда мы недавно встретились оба в своих физических телах с нею, один после трех лет, другой почти после двух лет отсутствия и телесного расставания. Даже наш флегматичный М. был выведен из равновесия таким проявлением, в котором он являлся главным героем. Ему пришлось употребить свою силу и погрузить ее в глубокий сон, иначе у нее лопнули бы некоторые кровеносные сосуды, включая почки, печень, и ее "внутренности" – как любит наш друг Оксли выражаться – в ее лихорадочных попытках расплющить свой нос о его плащ для верховой езды, запачканный сиккимской грязью! Мы оба смеялись, и все же, разве мы могли остаться не тронутыми? Разумеется, она совершенно не годится в качестве настоящего адепта: ее натура склонна к слишком страстной любви, а мы не имеем права поддаваться личным привязанностям и чувствам. Вы никогда не можете знать ее так, как мы знаем, поэтому никто из вас никогда не будет в состоянии судить о ней беспристрастно или правильно. Вы видите поверхность вещей; и то, что вы назвали бы "добродетелью", придерживаясь очевидности, то мы будем судить лишь после того, как измерим объект до его глубочайших глубин и вообще предоставим очевидностям самим заботиться о себе. В нашем мнении, Е.П.Б., в лучшем случае, для тех, кто любит ее вопреки ей самой – необычная, странная женщина, психологическая загадка, импульсивная и добросердечная, но все же не свободная от порока иллюзий. Мы, с другой стороны, под одеянием эксцентричности и дурости находим в ее внутреннем "Я" более глубокую мудрость, чем вы когда-либо сможете постичь. В поверхностных деталях ее простой, трудовой, обычной жизни и дел вы различаете только непрактичность, женские импульсы, часто – абсурдность и дурость; мы – наоборот, наталкиваемся ежедневно на черты ее внутренней натуры, в высшей степени тонкие и изысканные, которые стоили бы непосвященному психологу годов постоянного и напряженного наблюдения и многих часов тщательного анализа и усилий, чтобы составить мнение о глубинах наиболее тонкой из тайн – человеческого сознания – и одной из наиболее сложных машин – ума Е.П.Б. – и таким образом, познать ее истинное внутреннее "Я".

Очень немного имеется текстов, из которых можно было бы получить информацию о непосредственных отношениях Е.П.Б. с ее Учителями: это Письма Махатм и письма самой Е.П.Б. На основании таких неоспоримых свидетельств лучше понимаются принципы отношений между Гуру и его чела, непривычные для Цивилизации европейского образца. Развитие этих отношений имеет свои особые закономерности. Прежде всего, подлинных Учителей в мире очень мало, и еще меньше тех, которые прибегают к физическому контакту. Только в экстраординарных обстоятельствах, как в случае основания теософской школы для европейского человечества был нарушен закон. "Вы знаете, – пишет К.Х., – что я был единственным, кто пытался и упорствовал на своей идее... хотя бы небольшого отступления от чрезвычайной неуклонности наших правил, если мы хотим, чтобы европейские теософы численно увеличились и работали для просвещения и пользы человечества". "Но я один, а вас много, и ни один из моих Собратьев за исключением М., не будут помогать мне в этой работе... Люди ищут познания до полного изнеможения, но даже они не ощущают нетерпения помочь своим знанием людям; отсюда возникает холодность и взаимное равнодушие, которые делают того, кто знает, несообразным с самим собой и негармоничным с окружающей средой". "Нам приходится с ревностной заботой охранять свой умственный план от враждебных влияний, ежедневно возникающих при нашем прохождении через земную жизнь... Железный закон требует, чтобы каждый сам приобретал любые силы". "Помните, что мой Брат (Учитель М.) и я (Учитель К.Х.) – единственные среди Братства, кому дорого распространение – (в известных пределах) наших Учений, и Е.П.Б. была до сих пор нашим единственным орудием и понятливым агентом... Она дала вам величайший стимул к завершению дела... Если бы Е.П.Б. умерла прежде, чем мы нашли ей заменителя,... все это угасло бы". Уникальность личного контакта с Учителями, освященная эволюционными задачами, а не эмоциональными пристрастиями, подводит к мысли, что Учитель вовсе не ищет учеников и не находится в радостном их ожидании. Наоборот, ищущий ученичества в шкале Мудрости (ученичества, а не адептства), полагаясь на свои, и только свои собственные силы, завоевывает внимание к своей персоне. Как тут не вспомнить библейское "царство Божие берется силой!". Более того, даже слишком беспокойное ожидание не только утомительно, но и опасно также. Каждое горячее и более скорое биение сердца уносит столько жизненных сил. Страсти и привязанности не могут быть потворствуемы тем, кто ищет Знать: ибо они разрушают земное тело своими таинственными силами; и тот, кто хочет достичь своей цели, должен быть холоден. Он даже не должен желать слишком настойчиво или слишком страстно цель, которую он хочет достичь, иначе это самое желание воспрепятствует возможности его выполнения, в лучшем же случае задержит и оrбросит назад... " Осторожность в выборе и контакте с учеником имеет кармическое основание. А это означает, что в течение огромных периодов времени, многих жизней неуклонное устремление, которое Е.И.Рерих называла "огненным" и была даже более, чем права, учитывая метафизику огненного качества устремленности, подготавливает долгожданную встречу с Гуру. Пока ученик не прошел этого периода, мы предоставляем ему самому сражаться в своих битвах, как только он может; и так нам иногда приходится поступать с высшими и посвященными чела, с такими, как Е.П.Б., раз им разрешено работать в миру, чего мы все более или менее избегаем... мы позволяем, чтобы наши кандидаты искушались на тысячу ладов с тем, чтобы выявить всю их внутреннюю натуру и дать ей шанс остаться победительницей так или иначе. Нас всех так проверяли; и тогда как некто Мурад Али провалился, я выдержал. Венец победы уготован только тому, кто сам оказывается достойным его носить; тому, кто атакует Мару в единоборстве и побеждает демона похоти и земных страстей; и не мы, но он сам возлагает его на свое чело. Не пустая это была фраза Татхагаты: "Тот, кто овладевает своим Я, тот более велик, чем тот, кто побеждает в тысяче битв", – нет другой более трудной борьбы. Если бы это было не так – адептство было бы дешевым приобретением" Учитель приходит только тогда, когда ученик готов.

Кармический характер отношений Гуру с чела имеет прямые последствия для обеих сторон. Промахи ученика тяжелой ношей ложатся на плечи того, кто взял на себя ответственность за другое сознание: "Разделяя тайны с другими, Адепт неизменным законом отсрочивает свой собственный прогресс к Вечному Покою. Справедливость этого закона находится вне человеческой логики, в соответствии с которой благие деяния приносят носителю неизменно благие плоды. По всей видимости, привычная логика сталкивается здесь с законом соизмеримости. Теряя соизмеримость, теряем правду, особенно, если принять во внимание, что речь идет о состоянии Нирваны (Вечный Покой), которое также не является конечным пунктом Архата, но космическим ритмом вечного становления, присущего всей беспредельной Вселенной. Присутствие ученика меняет карму Учителя, но и дает последнему дополнительные средства улучшить мир. Но, конечно, ученик получает гораздо больше, поскольку "Мир силы есть мир Оккультизма... ученик прежде всего открывает этот мир... Чтобы сделаться Адептом, требуются долгие годы, но, наконец, он становится властелином. Скрытое становится явным, тайна и чудо исчезают навсегда... Но каждый должен начать с начала, а не с конца". В плане развития отношений Гуру со своим чела "начало и конец" имеют важный смысл: от первого осознанного стремления искать учителя до спонтанной встречи с ним расстояние измеряется не одной жизнью, но еще большее расстояние отделяет этот этап от закономерных и постоянных встреч со своим учителем. Далеко не каждый, кто получил (или думает, что получил) весть из единого для планеты источника Мудрости в силу кармических заслуг, может рассчитывать на постоянный контакт с Учителями: новое знание несет в себе опасности, которые в состоянии оценить, учитывая сознание ученика, только его наставник. Ученики могут ошибаться, могут заблудиться, только предательство исключено из их жизни. Е.П.Б. писала об учителе К.Х.: "Почему этот человек имел на меня такое влияние? Причины я до сих пор не знаю. Но если бы он сказал мне броситься в бездну, я не колебалась бы ни секунды. Я боялась его и сама не знала, почему – ибо никто не был в обращении благороднее и проще, чем он". Справедливо замечает П.Ф.Бепиков в книге"Рерих. Опыт духовной биографии", что принятые ученики с детских лет "находились под наблюдением и покровительством Учителя и не однажды, в прошлых жизнях, уже были позваны на служение и в настоящем воплощении выполняют миссию Владык. Такое приближение в прошлых жизнях и поручение в текущем воплощении дает право на установление постоянной связи с Учителем, на Его руководство. Но это не значит, что План Владык открывается им моментально во всех своих деталях. Происходит всегда поэтапное прояснение миссии".

В 1877 году Е.П.Блаватская, вспоминая о встречах со своим Учителем, писала: "Я познакомилась с "Сахибом" около 25 лет назад. Он приезжал в Лондон... С тех пор я не видела его, пока через одного индуса не получила от него письмо... В Лондоне, при первой нашей встрече он посмотрел на меня с большим сомнением (вполне оправданным) и спросил, готова ли я прямо сейчас отвергнуть неизбежную аннигиляцию своей души после смерти и поверить ему. Посмотрите на его портрет, с тех пор он ничуть не изменился. По праву рождения он мог бы быть на троне, но он отказался от всего, чтобы жить в относительной безвестности, и раздал свое огромное состояние бедным... Я не могу, я не имею права рассказать вам все, но, в конечном итоге, я покинула Нью-Йорк и провела 7 недель в совершенно пустынном месте, в лесу в Сангусе, где виделась с ним каждый день; поначалу эти встречи происходили в присутствии одного индийского буддиста, затем уже я оставалась одна, но каждый раз я просто умирала от страха. Этот индиец не был двойником, он находился в своем обычном теле. Он первый начал организовывать Теос. общество. Он также отобрал всех будущих членов Общества, предсказал барону Палме, что тот умрет в мае следующего года и приказал ему позаботиться о кремации своего тела... Они также считают, что ни на земле, ни на небе нет ничего выше человеческого бессмертного всемогущего духа. Выше этого индивидуального духа они ставят только Неизвестного Великого Бога, или скорее, Сущность Высшего Божества, поскольку, как вы знаете, все они отрицают существование "un Dieu personne l '... Mo й "хозяин" любит Христа и похож на Него гораздо больше, чем любой современный христианин, и уж конечно, почитает Христа гораздо больше, чем Римский Папа, Лютер или Кальвин". В другом письме: "В Англии я видела его только дважды, и в последнюю нашу встречу он сказал мне: "Ваша судьба лежит в Индии, но это случится позже, через 28 иди 30 лет. Отправляйтесь туда и посмотрите эту страну". Я отправилась – почему, я не знаю! Я была словно во сне. Я пробыла там около двух лет, путешествуя, каждый месяц получая деньги – от кого, я не имею представления, и честно следуя данному мне напутствию... Когда он написал мне: "Возвращайтесь в Европу и делайте, что хотите, но всегда будьте готовы вернуться" – я предприняла свое путешествие на Гвалиоре".

Итак, поэтапность исполнения миссии связана с постепенным ростом внутреннего человека, с реализацией им необходимых для ученика качеств и принципов. Иногда требуется довольно много времени на осознание простой вещи – отказаться от чудес и феноменов, привлекающих любую человеческую натуру в период приближения к таинственным силам оккультного мира. Не лишним является совет самих Учителей постараться "пробиться сквозь Великую Майю, против которой ученики во всем мире всегда были предупреждаемы своими Учителями – против жажды и погони за феноменами. Подобно страсти к пьянству и опиуму, она растет по мере удовлетворения. Если вы не можете быть счастливы без чудес, вы никогда не познаете нашу философию". "Ум, который ищет доказательств Мудрости и Знания во внешних явлениях, которому нужны материальные свидетельства, недостоин права быть посвященным в великие секреты "Книги святой Софии". Тот, кто отрицает Дух и подвергает его сомнению на основе его материальной оболочки, "априори", будет неспособен познать эти секреты". Все, кто удостоились учиться в школе подлинного знания, на своем опыте убеждались, что чудеса никого и никогда не сделали лучше, нравственнее, может быть, только здоровее. Но как мы помним, телесное здоровье – абсолютное благо только для животного человека. Поэтому бескомпромиссная вера и на ее основе железная воля требуется, чтобы "подняться с вызовом и пренебрежением против вашего чисто мирского интеллекта и дать вам лучшее понимание сокровенных вещей и неизвестных законов... поднять голову против холодного и духовно слепого рассудка... На пути к оккультным наукам следует продвигаться кропотливым трудом и пересекать его с опасностью для жизни... каждый новый шаг, ведущий к конечной цели, окружен ловушками и безжалостными терниями. Путника, отважившегося вступить на него, сперва заставляют встать лицом к лицу и победить тысячу и одну фурию... Сомнение, скептицизм, презрение, насмешка, зависть и – наконец – Искушение... тот, кто хочет увидеть находящееся по ту сторону, должен сперва уничтожить эту живую стену, он должен обладать сердцем и душою, облаченными в сталь, и из железа, быть всегда решительным, и в то же время кротким и нежным, скромным и закрывшим свое сердце для всех человеческих страстей, ведущих ко злу".

Предостережение против страстного желания феноменов имеет более глубокое метафизическое основание: эзотерическое знание способно интенсивно и достаточно быстро вызвать усиленный рост зародышей добра и зла, коренящихся в человеческой природе. В сущности, путь ученичества под наблюдением Учителей есть интенсивный рост потенциальностей, дремлющих в глубине души, но ученику самому придется бороться с собственными демонами. "Мало людей, знающих свои врожденные способности. Только тяжелые испытания неприкрытого ученичества их развивают (запомните эти слова: они имеют глубокое значение)".

Любопытно, что традиционное европейское образование иначе трактует ученичество: считается, что оно всегда и при всех условиях облагораживает и уж само собой разумеется, не таит ни опасностей, ни тяжелых испытаний. Чисто рациональный подход к трансформации ученика, невидимой глазу, породил устойчивое отвращение европейцев к испытаниям, заставил видеть в них посягательство на свободу личности. По этой причине, кстати говоря, европейцы – не чела. За два века известных случаев – всего два, максимум – три. Все они прошли тяжелейшие испытания и выдержали их. Для того, чтобы развить свои психические силы и разбудить духовные, пришлось сменить образ жизни. Если же подобные жертвы не приносятся, то следует заниматься набором сведений и ждать, как это делают и делали бесчисленные многие. "Лишь одна стезя ведет на Путь; лишь на самом конце его может быть услышан Голос Безмолвия. Лестница, по которой стремящийся поднимается, построена из ступеней страданий и скорби; утешить их может только голос праведности. Горе же тебе, ученик, если перенесешь ты с собой хоть единый порок, не покинув его внизу; ибо тогда лестница подломится и извергнет тебя. Подножие ее стоит в глубокой тине заблуждений и грехов твоих, и, прежде чем ты дерзнешь перейти через широкую пропасть телесности, ты должен омыть ноги свои в Водах Отречения... Долга и утомительна дорога, расстилающаяся перед тобой. Единое сожаление о прошлом, оставленном позади, потянет тебя вниз, и сызнова придется тебе начинать тяжелый подъем. Убей в себе воспоминания о прежних испытаниях. Не оглядывайся назад, иначе ты погиб. Взирай на Сонмы Душ. Наблюдай, как мечутся они над бурным морем человеческой жизни, как, обессиленные, истекающие кровью, с разбитыми крыльями, они падают одна за другой во вздымающиеся волны. Бросаемые свирепыми порывами ветра, гонимые бурей, они тонут в водоворотах и исчезают в разверзающейся пучине. Борись со своими нечистыми мыслями раньше, чем они одолеют тебя. Не щади их, как они не щадят тебя, ибо если уступишь ты им и они укрепятся и начнут расти, знай, воистину: мысли твои одолеют и убьют тебя. Берегись, ученик, не допускай даже тени от них приблизиться к тебе. Ибо тень эта начнет расти, увеличиваться в объеме и силе, и порождение мрака поглотит твое существо, прежде чем ты успеешь заметить присутствие темного чудовища.

Вечной жизни чистая вода, ясная и кристальная, с загрязненными потоками, гонимыми бурным ветром, смешаться не может. Убей свои желания, ученик, обессиль свои пороки ранее, чем вступишь на верховный путь. Истреби свои грехи, сделай их навеки безгласными, прежде чем начнешь свое восхождение. Но помни, ученик: до тех пор, пока плоть не перестанет желать, голова не остынет и душа не станет твердой и чистой, как сверкающий алмаз, Сияние не проникнет в сокровенный покой твоей души, оно не согреет сердца, и мистические звуки с духовных высот не достигнут твоего слуха, как бы ревностно ты ни слушал на первой ступени". Приведенный отрывок из книги "Голос Безмолвия" (а она в свою очередь, относится к памятнику добуддийской эпохи – Книге Золотых Правил) адресован ученикам и раскрывает только часть принципов внутреннего роста человека. К слову, Е.П.Б., которая раскрыла для нас эту восточную жемчужину, знала эти правила практически наизусть.

К тому, что требуется на первых этапах ученичества, необходимо еще одно существенное добавление. Успехи в борьбе с самим собой совершают тайную работу внутри человеческой души, обосабливая ее от мира, незаметно сливая "путь к себе" с "путем от других", и тем самым вводя в искушение рассматривать свои действия в аспекте накопления только "благой" кармы. Отсюда, не желая того, ученик стремится, как в аптеке, взвесить свои поступки, руководствуясь девизом не навредить себе, не подозревая о всей глубине ямы, в которую он проваливается. "Так вот, – писали по этому поводу Махатмы, – остерегайтесь несострадательного духа, ибо он встанет на вашем пути, как голодный волк, и пожрет лучшие свойства вашей натуры, начавшие появляться. Расширяйте, вместо суживания, ваши симпатии: больше старайтесь отождествить себя с вашими собратьями, чем сокращать круг сродства". "Не допускай, чтобы палящее солнце осушило хоть единую слезу страдания, прежде чем ты сам сотрешь ее с очей скорбящего". Да, действительно, мудрость выдергивает змеиное жало самости из человека, она способна остановить колесо рождения и помогает достичь Посвящения, но она же может лишить сердце сострадания. Не таким был Путь Христа и Будды, сливших в самой своей жизни сострадание с мудростью. Как сказано в "Голосе Безмолвия", прозревший истинную причину страдания Готама Будда, Владыка Милосердия, Лев Закона, "не медля покинул он сладостный, но себялюбивый покой тихих пустынь и из отшельника превратился в Спасителя человечества. Сей добрые дела, и ты пожнешь их плоды. Бездействие в делах милосердия преобразуется в действие смертоносного греха".

Все Махатмы, каждый в свое время, прошли суровые испытания, о которых честно предупреждают. И тем не менее, несмотря на то, что на пути, к которому призывается ученик, он должен или погибнуть или победить, и третьего не дано, снова и снова пытаются человеческие сердца штурмовать неприступную крепость. О серьезности предложения "пытайтесь" – неоднократно писала Е.П.Б.: "Я, несчастная, отношусь к посвященным и хорошо помню, как мучительно в мою жизнь вторгалось слово "попытайся", и как часто я дрожала от страха, что неправильно пойму их приказания и навлеку на себя наказание за то, что зайду в их исполнении слишком далеко или, наоборот, проявлю недостаточное усердие. Вы, кажется, принимаете все это за детскую забаву. Я хочу предостеречь вас, Генри, (письмо адресовано Г.Олькотту в 1875 году – Е.З.) прежде, чем вы очертя голову броситесь в эту пучину...Н о если вы сохраните письмо, которое я вам посылаю, и согласитесь со словом "Неофит", вы влипли, дружище, и обратной дороги уже не будет. Прежде всего на вас обрушатся испытания и искушения вашей веры. (Вспомните мои 7 лет предварительной инициации, опасности и борьбу со всем Воплощенным Злом и легионами Дьяволов, и несколько раз подумайте, прежде чем вы примите это предложение.) В письме, которое я вам посылаю, есть таинственные и ужасные заклинания, которые могут показаться вам слишком человеческими и искусственными. С другой стороны, если вы все же решились, помните мой совет, если хотите с честью выдержать испытание. Терпение, вера, никаких сомнений, полное послушание и Безмолвие".

Предостережения, указания на бесчисленные трудности, которыми полны тексты Е.П.Б. и ее Махатм, наполнены глубоким смыслом по той причине, что вступление на дорогу испытаний (а это есть синоним ученичества) не только ускоряет работу кармического закона, но полностью изменяет экзистенциальные перспективы неофита: на этой дороге есть только два выхода – либо погибнуть, либо победить. Как ни широка дорога, ведущая к знанию, у нее, как это ни парадоксально, нет альтернативы. Поэтому страхи Е.П.Б., вызванные сомнением в правильности ее собственных действий, основаны не на ужасе перед "испорченной кармой", а на подлинном мужестве отвечать за свои поступки. Главное в том, что не для себя боролась и писала Елена Петровна, не себе посвящала она свои успехи, не о своей "исторической миссии" думала. Ее жизненный путь показывает, а лучше сказать доказывает, почему и как жертвует собой ученик ради тех целей, которые становятся ему ясными далеко не сразу, и сама ясность добывается в великой борьбе с собой. Махатма К.Х. в письме от 1884 года особо отметил дух добровольной жертвы Е.П.Б. и Г.С.Олькотта: "У них имеется то (простите за постоянное повторение, но на это так же постоянно не обращают внимания), что Мы так чрезвычайно редко находим у других – НЕЭГОИСТИЧНОСТЬ и горячая готовность самопожертвования в пользу других; какое "множество грехов" не покроется этим! Это трюизм, все же я говорю – только в невзгодах можно познать истинную сущность человека. Это истинное мужество, когда человек смело принимает свою долю коллективной Кармы той группы, с которой он работает, и не позволяет себе огорчаться и видеть других более черными, чем они на самом деле есть, или свалить всю вину на какую-то "черную овцу", жертву, специально выбранную. Такого правдивого человека мы всегда будем защищать, и, несмотря на его недостатки, поможем ему развивать то хорошее, что в нем есть. Такой человек возвышенно неэгоистичен, он погружает свою личность в то дело, которому он служит, и не обращает внимания на неудобства или личные оскорбления, несправедливо бросаемые на него".

Блаватскую не раз обвиняли в мистификации встреч с Учителями. Одна из причин обвинений заключается в том, что история контактов со своим Гуру еще не написана ни одним учеником. Только на основании редких, и потому бесценных свидетельств, часто косвенных (как в случае анализа переписки А.П.Синнетта с Махатмами, сделанного В.Хансон), можно преодолеть трудности в понимании этого факта. Европейское человечество в цепом не склонно принимать с доверием опыт общения с Учителями, если он массово не подтвержден, так сказать, не "запротоколирован" в присутствии свидетелей. Скорее всего, здесь работает укоренившееся расхождение между мыслью, словом и делом, к которому привыкло на протяжении веков человечество. Этого внутреннего противоречия у Е.П.Б. не было: нельзя, по ее собственным словам, "быть теософом и не жить по-теософски". Жизнь, которая стала Путем, и Путь, который стал жизнью, слишком много требуют от обычного человека, и не каждый способен вынести его. "У человека нет более ценной собственности, чем возвышенный идеал, к которому он неустанно устремляется, и в соответствии с которым он формирует свои мысли и чувства, и строит – а это лучшее, что он может сделать, – свою Жизнь". Действительно, человек есть то, о чем он думает. Христос читал в сердцах людей, как в открытой книге, как и Он, умеют делать это Махатмы. Только духовные потенции могут привлечь их к человеку, но прямой контакт возникает только тогда, когда способности сливаются с миссией, служат неличным потребностям. В силу этого без инициации трудно достигнуть общения с Учителем. Сами Махатмы неоднократно подчеркивали, что только через Е.П.Б. может быть предоставлена возможность европейцам с ними встретиться, и никак иначе. В нашем веке общение с Гималайским Братством осуществлялось через семью Рерихов, и претендовать на контакт, минуя их, было невозможно. Но для этого – "великое самоотречение от СЕБЯ САМОГО, безусловное и абсолютное, в мыслях так же, как и в действии. Это АЛЬТРУИЗМ, и он выводит практикующего за пределы каких-либо категорий и рангов среди всех живых существ. "Он живет не для себя, но для мира", как только он принял на себя этот труд. Многое прощается в течение первых лет испытания. Но он будет "принят" не раньше, чем его индивидуальность исчезнет, и он должен будет стать целиком благотворной силой в Природе. После этого для него существуют два полюса, два пути, и нет места для отдыха между ними. Он должен либо утомительно подниматься, шаг за шагом, часто через многочисленные перерождения, не надеясь на девакханический прорыв, золотую лестницу, ведущую к состоянию Махатмы (архата или бодхисаттвы), либо – он упадет с этой лестницы на первой же ложной ступеньке...Все это либо неизвестно, либо всецело ускользает от взгляда. Поистине, тот, кто способен следовать за молчаливой эволюцией предварительных устремлений кандидатов, часто находит весьма странным идеи спокойного овладения способностями своего разума. Существуют такие люди, чьи мыслительные силы столь искажены внешними воздействиями, что они воображают, что плотские страсти могут быть столь очищенными и возвышенными, что их ярость, сила и огонь могут быть, так сказать, направлены вовнутрь; что они могут быть запасены и сохранены в груди человека до тех пор, пока их энергия не будет распространяться вовне, но она будет направлена в сторону высших и самых святых целей: а именно, пока их коллективная сила не предоставит ее обладателям возможности войти в истинное святилище души, и оставаться там в присутствии Учителя – ВЫСШЕЙ СУЩНОСТИ! Ради этой цели они не борются со своими страстями, не уничтожают их. Они просто большим усилием воли притушат сильные языки пламени и будут держать их под контролем внутри себя, позволяя огню тлеть под тонким слоем золы... Почему бы не вообразить, что дюжина скунсов, помещенных в чистую атмосферу ЦЗОНГ-па (монастыря), может выйти оттуда, благоухая ладаном? Может ли быть такое? Вряд ли. "Учитель" в святилище наших душ – "Высшая сущность" – это божественный дух, сознание которого основано (во всяком случае, в течение жизни человека, в которого он заключен) исключительно на разуме, который мы согласились называть человеческой душой ("духовная душа" является оболочкой духа)".

Е.П.Блаватская стремилась быть, а не казаться, как бы трудно ей ни приходилось. Она не старалась выглядеть ученой и всезнающей, наоборот, любила розыгрыши и юмор, не сразу, но научилась распознавать людей, но всегда неизменно за этим стояли искренняя непредвзятость, недогматический подход, нелицемерная любовь к людям. Благодаря этому, а не практике особого йогизма или отшельничества, Учителя контактировали с ней, а не с другими, даже и продвинутыми, чела. Е.П.Б. со всей откровенностью заявляла, что ищущий подлинного знания должен из первого стать последним, а последнего сделать первым. Из всех теософов Е.П.Б. была самым скромным, самым терпеливым человеком, помнящим, что самый громкий звук издает пустой горшок. Действительно, трудно вообразить Елену Петровну, вещающую в мантии и с короной магов на голове для миллионов телезрителей или на стадионе. Все эти проповедники, если и не наносят прямой вред, чаще всего ничему не учат: внутренняя сила, а она может быть только силой духа, не проявляет себя во внешних эффектах, ее носитель всегда незаметно проходит среди людей.

Создание Теософского общества и теософской доктрины знаменовало в жизни Е.П.Блаватской новый этап развития отношений с ее Учителями. В 1875 году из Индии был получен приказ основать философско-религиозное общество и тем самым положить начало Всемирному Братству людей. «Термин "Всемирное Братство" не является пустой фразой, – писали Махатмы, – человечество в массе своей предъявляет нам высочайшие требования. Это есть единственно надежное основание мировой нравственности. Если бы оно было только мечтой, то это, по крайней мере, благородная мечта для человечества: и это есть цель устремлений истинного адепта». Только чувство глубокого духовного родства может противостоять "ненавистной розни мира сего" (Сергий Радонежский).

Следует отдавать себе отчет, что во второй половине XIX в. цивилизационное общество прогрессировало, но человеческая природа не изменилась. Увлечение спиритизмом давало в сочетании с жестким прагматизмом странные и опасные результаты; эта тенденция набирала силу в Америке. В сложившейся ситуации стали необходимыми экстраординарные усилия по изменению вектора ментальной активности людей. У нас имеется возможность почитать, что думали сами Махатмы по этому поводу: "Один или двое из нас надеялись, что мир так продвинулся интеллектуально, если не интуитивно, что оккультная доктрина могла бы обрести интеллектуальное признание и импульс для нового цикла оккультных изысканий. Другие, более мудрые, как это кажется ТЕПЕРЬ (письмо было написано Синнетту Учителем М. в 1882 г. – Е.3.) ПРИДЕРЖИВАЛИСЬ ДРУГОГО мнения, но согласие на испытание было дано. Однако, было обусловлено, что попытка должна быть проведена независимо от нашего личного управления; что не должно иметь место сверхнормальное вмешательство с нашей стороны". Вместо психических феноменов и "чудес" американцам предлагалось ассимилировать две простые, но трудноусвояемые вещи: факт существования Учителей и единого источника Божественной Мудрости. Эту работу предстояло проделать Блаватской. "Учитель послал меня в Соединенные Штаты, поставив передо мной цель сделать все, чтобы прекратить некромантию и неосознанную черную магию спиритуалистов. Общество было сформировано и постепенно в него были привнесены начала Учения из Тайной Доктрины – древнейшей школы Оккультной Философии, которую в прошлом реформировал Господь Гаутама. Это Учение нельзя передать мгновенно. Его необходимо вливать постепенно, каплю за каплей". Е.П.Б. была первой в Штатах, кто "возвестил о существовании наших Учителей, сообщив имена двух членов Братства, которые до той поры оставались никому неизвестными в Европе и Америке (за исключением нескольких Мистиков и Посвященных, живших в разные эпохи), но сохраняемых в тайне и очень уважаемых по всему Востоку и особенно в Индии". «Я раскрыла всю правду. Рассказала о том, что я знала Адептов, "Братьев", и не только в Индии и за пределами Ладакха, но и в Египте и Сирии ("Братья" находятся там и по сей день). Имена "Махатм" не были известны в то время, их знали только в Индии. Как бы их ни называли: Розенкрейцеры, Каббалисты, Йоги – все они Адепты, молчаливые, таинственные, уединенные, хранящие тайну, раскрывающие себя немногим, (как и я), в течение семидесяти лет доказавшим свою абсолютную преданность, соблюдавшим молчание даже под угрозой смерти. Я выполнила Их требования и стала той, что я есть... Все, что мне было разрешено говорить – является правдой. За Гималаями есть многонациональный центр Адептов. Таши-лама знает Их, и они действуют сообща. Некоторые из Них прямо связаны с Ним и все-таки остаются неизвестными средним ламам, которые в большинстве своем невежественны. Мой Учитель и К.Х., а также несколько других, знакомых мне лично, находятся там. Они связаны с адептами Египта, Сирии, и даже Европы».

Борьба Е.П.Б. и ее немногочисленных единомышленников за правильное понимание психических феноменов происходила в точном соответствии с древним друидическим девизом "за истину против всего мира". Из литературы хорошо известна история Теософского Общества, его взлеты и падения, его современное положение. Драматичность перипетий его истории, помимо личной и социальной детерминированности, главным образом опирается на метафизическую подоплеку проникновения тайного знания в мир. Речь идет о прямой инициации европейцев в то, что ими давно было забыто, и к чему они в сущности не подготовлены. Дословно "инициация" – это "вхождение внутрь". Магия инициации, как и сами древние магические науки, сегодня – потерянный остров в океане позитивистской культуры. Инициативное действие, будучи рассчитанным на внутреннего человека, духовное Эго, "служит фундаментальной базой, определяющей тональность всей жизни человека – этого наиболее капризного, неопределенного и изменчивого из всех инструментов, который в большей степени, чем другой, требует постоянной настройки; это один голос, который подобно суббасу органа, лежит в основе всей его жизни..." Задача планетарной инициации – явить основной тон истины, сформулировать иной круг идей, и, тем самым, изменить саму экзистенцию человечества. "Новые идеи должны быть насаждаемы на чистых местах, – писали об этом Махатмы, – ибо эти идеи затрагивают наиболее существенные стороны жизни. Не физические феномены, но мировые идеи изучаем мы, ибо чтобы понять первые, мы, прежде всего, должны понять последние. Они затрагивают истинное положение человека во Вселенной в связи с прошлыми и будущими существованиями, его происхождение и конечную судьбу; отношение смертного к бессмертному ; временного к вечному; конечного к бесконечному; мысли более широкие, более высокие, более понятные, признающие мировое господство Непреложного Закона, неизменного и неизменяемого, по отношению к которому существует лишь ВЕЧНОЕ НАСТОЯЩЕЕ, тогда как для непосвященных смертных время либо прошедшее, либо будущее, – в связи с их конечным существованием на этом материальном пятне грязи".

Работа Теософского общества, основанного Е.П.Б. под руководством Махатм, была в гораздо большей степени сакральной, чем прогрессистской, то есть существенно изменила кармическую сцену для многих действующих лиц. «Цена должна быть заплачена за все, – писал К.Х., – и каждая истина оплачивается кем-то, в этом случае Мы платим. Не бойтесь, я готов заплатить свою долю, как я сказал тем, кто поставил этот вопрос. Я вас не покину, также я сам не окажусь менее самоотверженным, нежели бедная смертная, которую мы знаем как "старую Лэди" (Блаватскую.)». Теософы, оказавшиеся первыми, кто сделал известным факт существования на Востоке Адептов и Учителей, а также Оккультного знания, также испытали тяжесть волны кармы, обрушившейся на них "как следствие произошедшего в результате этого осквернения Святых Имен и Предметов". Прекрасно осознавала свою долю ответственности за Теософское общество и Елена Петровна. "Я одна ответственна за результаты, одна я должна была принять карму в случае неудачи и никакой награды в случае успеха... Я видела, что Т.О. разобьется вдребезги или мне придется стать козлом отпущения. Что и произошло. Т.О. существует – я убита, уничтожены моя честь, слава, имя – все, что было близко и дорого Е.П.Б. Это мое тело, и оно обладает обостренными чувствами... Притворство? Никто из нас не был притворщиком. Как Е.П.Б. я могла в чем-то ошибаться. Но не я ли работала 40 лет не покладая рук, играя роли, рискуя своим будущим, принимая карму на эту несчастную внешность? Я служила ИМ, не имея даже права голоса. Е.П.Б. непогрешима. Е.П.Б. – это старое, больное, измученное тело, но это все, что есть у меня в этом цикле. Поэтому идите по пути, который я указываю, – за ним стоят Учителя, но не следуйте за мной или по моему Пути. Когда я умру и уйду из этого тела, тогда вы, возможно, узнаете всю правду. Тогда вы поймете, что никогда, НИКОГДА я не была притворщицей, никогда никого не обманывала, но часто позволяла людям обманывать самих себя". В другом месте мы находим: "Я говорю Вам, что на моих плечах лежит ответственность за миллионы душ... Мое имя не умрет, потому что, теряя себя, я спасаю миллионы людей от страданий, невежества и суеверий".

Необходимо сделать одно уточнение, касающееся слов Е.П.Б. о том, что она уничтожена. Ситуация была связана с подлостью и клеветой супругов Куломбов, распускавших слухи о якобы имевшем место со стороны Е.П.Б. мошенничестве. Не вдаваясь в подробности этой форменной травли, отметим все же, что не за себя так переживала Блаватская. Самое большое ее горе заключалось в опасении, что после акции Куломбов не поверят тому знанию, которое она раскрывает людям в Тайной Доктрине, а также бросит тень на созданное с таким трудом теософское общество. Поэтому не мстительно-себялюбивым чувством полны тирады Елены Петровны, но сознанием своего человеческого и женского достоинства. «Мне не раз повторяли, что я не выполнила долг женщины, то есть не разделяла ложе с мужем, не рожала детей, не утирала им носы, не заботилась о кухне и не искала украдкой, за спиной мужа, утешение на стороне. Я, напротив, выбрала дорогу, которая приведет меня к известности и славе. И поэтому можно было ожидать всего того, что со мною произошло. Но в то же время я говорю миру: "Дамы и господа, я в ваших руках и подлежу суду. Я основала Т.О., но над всем тем, что было со мною до этого, опущено покрывало, и вам нет до этого никакого дела. Я оказалась общественной деятельницей, но то была моя частная жизнь, о которой не должны судить эти гиены, готовые ночью вырыть любой гроб, чтобы достать труп и сожрать его, – мне не надо давать им объяснений. Обстоятельства запрещают мне их уничтожить, мне надо терпеть, но никто не может ожидать от меня, что я стану на Трафальгарской площади и буду поверять свои тайны всем проходящим мимо городским бездельникам или извозчикам. Хотя к ним я имею больше уважения и доверия, чем к вашей литературной публике, вашим "светским" и парламентским дамам и господам. Я скорее доверюсь полупьяному извозчику, чем им. Я мало жила на своей родине в так называемом "обществе", но я его знаю – особенно в последние десять лет – может быть, лучше, чем вы, хотя вы в этом культурном и утонченном обществе провели более 25 лет. Ну, хорошо, униженная, оболганная, оклеветанная и забросанная грязью, я говорю, что ниже моего достоинства было бы отдать себя их жалости и суду. Если бы я даже была такой, какой они рисуют меня, если бы у меня были толпы любовников и детей, то кто во всем этом обществе достаточно чист, чтобы открыто, публично бросить первым в меня камень?».

Попытка Блаватской отстоять свое достоинство может быть интерпретирована в гораздо более широком плане: за ним стоит реальная проблема передачи знания. Дело в том, что эзотерическая восточная традиция настаивает на фундаментальном значении вектора передачи, иными словами, важности последовательности самой линии распространения глубоких истин бытия. В нашем случае эта линия прослеживается в виде непосредственной инициации Гималайскими Махатмами через Блаватскую членов Теософского общества. Весь драматизм ситуации заключается как раз в этом последнем звене передачи знаний. Безусловно, среди тех, кто получил знание от самой Елены Петровны, за исключением очень малого количества лиц, было мало таких, которые были достаточно подготовлены к нетрадиционному восприятию себя и мира, не говоря о способности к корреляции собственной ментальности и необходимости изменения образа жизни. В сущности, как в XIX веке, так и в XX веке работа со своей психикой не осознается европейцами как метафизическая, изначально невербальная, основанная не на линейной рациональности, а на континуальности потока мысли. Восточным учителям давно ясно, что вода, налитая в грязный сосуд, не сохранит своей чистоты. Нечто подобное получилось и с Теософским обществом: "доброе судно" начало тонуть оттого, что "его драгоценный груз был предложен широким массам. Часть его содержимого была осквернена обращением нечестивцев, и золото принято за медь". Это – оценка самих Махатм. Тем не менее, сегодня можно уверенно утверждать благотворное влияние теософской мысли на ментальность Европы: "доброе судно" не затонуло, и в его команду пришли новые люди, через столетие принявшие на себя ответственность мыслить и действовать так, как хотели бы этого адепты древней Мудрости. Видимо, среди истинных последователей теософии меньше всего формальных членов теософского общества, увлеченных, как справедливо отмечали познакомившиеся с работой теософского центра в Адьяре Рерихи, внешней, этикетной стороной организации общества. Но оттого, что теософия ушла вглубь, не став аналогом многочисленных политических и идеологических псевдоорганизаций, она только выиграла. Только теперь настало время истинной оценки великого самопожертвования восточных адептов, согласившихся принести в дар европейцам самое святое, что они имели.

Теоретическим основанием работы общества, основанного Е.П.Б., является традиция единой планетарной Мудрости, относительно которой лучшие умы Европы оставались в полном неведении. Привычка рассматривать комплекс эзотерических знаний как "шведский стол", меню которого составлено из суммы разнородных традиций, уничтожала саму универсальность этого знания, его целостность. Благодаря трудам Е.П.Б. исследователи перенесли центр тяжести с частных традиций на их единый планетарный источник, отражением которого и являются множество действующих традиций. Синтез духовного и оккультного знания Блаватская называла Религией Мудрости, или Теософией. Теософия есть "Божественная Мудрость", сущность и основа всех мировых религий и философий, преподаваемая и практикуемая немногими избранными, теми, Кто Знает. Необходимо различать целостность единого мирового древа Мудрости и специфических учений, сформулированных на этой основе Блаватской и ее Учителями, имея в виду буддистский характер передаваемых учений. От этого знание, конечно, не становится менее целостным и скорее всего именно буддистская эзотерическая традиция сохранила наибольшую чистоту и прозрачность своего канона, по сравнению с другими школами мудрости, оказавшись в ситуации расширения круга знающих, перехода от герметического состояния к экзотерическому.

Реализация духовного импульса в практическом плане становится возможной потому, что теософия является, по определению Блаватской, "чисто божественной этикой". Теософия показала "уровень своей зрелости и неопровержимо доказала его многим людям, уровень, который превосходит любые возможности инспирированной психики того, кто может вообразить себя посланником для целого мира. Она поместила личную чистоту на уровень, который заставляет девять из десяти таких претендентов отказаться от мысли о своем предполагаемом наследстве, и показала, что такое условие чистоты, намного превосходящее любой общеизвестный идеал, является абсолютно необходимым и всесущественным основанием духовной интуиции и постижения... Она открывает новый путь, забытую философию, которая жила многие века, знание психической природы человека, который открывает в себе подлинного католического святого и спиритуалистического медиума, которого осуждает церковь. Она собирает вместе реформаторов, проливает свет на их пути, учит их тому, как наиболее эффективно трудиться ради желаемой цели, но запрещает кому-либо присваивать себе корону или скипетр, и освобождает от бесполезного тернового венца".

Блаватская смогла поставить в XIX веке проблему, которую решает век ХХ: этика раскрывает себя не только в общественном и личностном поведении, но и в качестве вселенского закона, сформулированного на языке человеческой нравственности, и который, по всей видимости, является основой антиэнтропийного развития сложнейшей человеческой системы. В этом смысле нравственность есть логика гуманитарного (очеловеченного) космоса, или иначе: нравственность есть один из логосов (духотип) Макрокосмоса. Нравственность, взятая в логическом ракурсе, требует соблюдения закона непротиворечивости, в данном случае – соответствия антропоэволюции космоэволюции. Тот факт, что закон нравственности постоянно нарушается людьми, говорит не об уничтожении этой основы поведения человека во Вселенной, а о формировании псевдологики замыкающегося круга, символ которого лучше всего воплощен в образе циферблата со сломанными стрелками. Псевдологика нуждается в собственных псевдозаконах, и в первую очередь, в тождестве добра и зла, в приоритете Танатоса над Жизнью. При отказе от различения добра и зла даже прогрессистские теории приобретают нездоровый оттенок инфернальной агрессивности. Безнравственность постепенно трансформируется в бездушность, и затем в бездуховность, становясь "солнцем" для того, что уже мертво.

Думается, что нам всем следует твердо уяснить: самое возвышенное знание подвергается невидимой, непоправимой деформации, если его носитель имеет в себе ростки безнравственности; гниль так или иначе появится на плодах его трудов. По своему генезису знание, так же как и красота, отнюдь не анонимно (демиурги не склонны афишировать себя). По этой причине знание сливается с человеком, а его жизненный Путь становится Путем знания. Человек-Путь – отнюдь не метафора. Это – форма естественной эволюции человеческого существа и вечная формула его метаморфоз. Для тех, кто желает видеть подлинную реальность, достаточно откуда-то из глубины возникающего чувства безыскусственной искренности и правды, идущей от носителя знания, чтобы принять его знание и принять его Путь. Любопытно, что современная методология науки, так кропотливо обосновывавшая критерий объективности истины (чем меньше субъекта познания в науке, тем качественнее знание), все больше склоняется к тому, что только субъект делает знание истинным; тем самым сциентистская западная культура все же ассимилирует восточную традицию.

Е.П.Блаватскую называли "сфинксом XIX века". Это очень тонкое замечание, поскольку сфинкс – сложносоставное существо. Он одновременно и человек, и лев, и птица, и, кроме того, совмещает в себе мужскую и женскую природу. Это – символ ушедших эпох и забытых рас людей, свидетельствующих о бесконечности пути человека-животного к богочеловеку (помимо многих других тайных смыслов). Тайна Елены Петровны до конца, вероятно, так и не будет разгадана, но, в отличие от множеств людей, она обладала особыми медиумическими и ментальными способностями, прошла особый жизненный путь, наконец, она была Упасикой, ученицей Махатм в миру. Обо всех этих качествах мы имеем достаточно много сведений, чтобы хотя бы попытаться приблизиться к истинному облику той, которую звали Е.П.Блаватская.

С детства она "любила путешествия и приключения, презирала опасности и была абсолютно равнодушна к указаниям старших", – писала Вера Желиховская, сестра Е.П.Б.. "Мое детство? В нем баловство и проказы с одной стороны, наказания и ожесточение с другой. Бесконечные болезни до семи-восьми лет, хождение во сне по наущению дьявола", – с улыбкой вспоминала сама Блаватская. Много осложнений вызывал ее "долгоруковский" темперамент (полученный по наследству от предков Долгоруких) – воинственность, отвага, вспыльчивость, эмоциональность. С таким темпераментом в юности трудно было жить, но только сама Е.П.Б. могла справиться со своим фамильным наследием. Гораздо позднее Г.С.Олькотт, единомышленник и верный друг Блаватской с начала 70-х годов, писал: "Я спросил Учителя, почему ее пламенный темперамент нельзя было поставить под постоянный контроль, и почему нельзя было переделать ее в спокойную, владеющую собой женщину, какой она и была при некоторых обстоятельствах". В ответ было сказано, что такое воздействие погубило бы ее. Огненный и стремительный дух, оживлявший ее тело, требовал чрезвычайной отдачи энергии. Единственные существа, перед которыми она преклонялась, были ее Учителя, "но даже с Ними она была временами настолько воинственна, что при таком состоянии ее духа даже самые мягкие из Них, не могли или, вернее, не хотели приближаться к ней". Так, Махатма К.Х. с грустью констатировал, что ему приходится действовать через Е.П.Б., в которой "большую часть времени бушует циклон". Из-за эмоциональной неуравновешенности Махатмы часто просили соратников Е.П.Б. оставить ее в покое, не приближаться, пока буря не стихнет. "Я приложу наибольшие старания, – писал К.Х., – чтобы успокоить нашего крайне чувствительного – не всегда благоразумного старого друга, чтобы она осталась на своем посту. Плохое здоровье, вызванное естественными причинами, и душевная тревога сделали ее до крайности нервной, и, к сожалению, уменьшили ее полезность для нас. Две недели ее эмоции летали по нервам, как электричество по телеграфному проводу. Все было хаотично". "Е.П.Б. в отчаянии: Коган отказал в разрешении М. позволить ей в этом году проехать дальше Черной скалы, и М. очень хладнокровно заставил ее разгружать свой дорожный сундук. Попытайтесь утешить ее, если сможете".

Ясно, что при такой тесной психической и ментальной связи, которая существовала между Махатмами и Упасикой, влияние последней на первых весьма чувствительно. Махатма К.Х. вспоминал, что «как только я начал пользоваться благоговейной тишиной, которая обычно следует за таким катаклизмом (снежной лавиной – Е.З.), я был грубо возвращен к действительности. Знакомый голос, такой резкий, как голос, приписываемый павлину Сарасвати, который, если верить преданию, отпугнул Царя Нагов, – кричал по токам: "Олькотт опять поднял самого Сатану на ноги! Англичане сходят с ума... К.Х., приходи скорей, и помоги мне!" Я должен сказать, что телеграммы "Старой Лэди" бьют по человеку, как камни из катапульты. Что я мог сделать, как не прийти! Доказывать через пространство человеку, находящемуся в полном отчаянии, в состоянии морального хаоса, было бесполезно. Так я решил показаться из многолетнего уединения и провести некоторое время с нею, утешая ее, как только мог».

Махатмы сами определили причину, по которой невозможно было насильно смягчать и утончать характер Блаватской. "Это было бы незаконным вмешательством в ее личную карму. Вмешательство парализовало бы ее необузданный темперамент, но ослабило бы ее другие качества, что было бы тяжелой несправедливостью и ни на йоту не ускорило бы ее эволюцию".

"Я должен сказать, – писал Махатма М., – что она жестоко страдает, и я не в состоянии ей помочь, ибо все это – следствие причин, которые не могут быть уничтожены – это оккультизм и теософия. Она теперь должна победить или умереть. Когда настанет час, она будет взята обратно в Тибет. Не обижайте эту бедную женщину, обвиняйте меня. Временами она – только оболочка, и я часто бываю невнимателен, наблюдая за ней". Запомним слова М. о последствиях воздействия истинного знания на сущность человека, позднее к этому придется вернуться. Обратим внимание также и на то, что у Е.П.Б. никогда не было хорошего здоровья, а в последние годы жизни оно значительно ухудшилось. Болезни она переносила стоически: "Все мои мышцы словно уснули, как раки зимой, жизненная энергия покинула меня, и с ней ушли последние силы, а мозг отупел; я разваливаюсь на куски: врачи утверждают (хотя все они ослы), что я истощила свой мозг чрезмерной работой". «"Мозг перенапряжен", – говорит лондонский оракул". Моральные страдания высушили меня до мозга костей, мой дорогой князь, а смерть все не приходит, вот в чем дело. Знаете ли Вы, что в те времена, когда я голодала и жила на чердаке, я была в сто раз счастливее? "Больная нога выздоравливает очень медленно, но меня это абсолютно не волнует." Елену Петровну долго мучило разбитое при падении колено; по этому поводу имеется ее любопытное свидетельство: «Врачи начали подумывать о том, чтобы лишить меня моей лучшей ноги, и мне в то время казалось, что я уже отправляюсь "наверх" pour de bon, а поскольку я терпеть не могу все эти мрачные лица сочувствующих плакс и прочие подобные вещи, когда я болею, я настояла чтобы он уехал. Я замечаю за собой множество кошачьих наклонностей, и одна из них проявляется в том, что я все время стараюсь быть настороже, чтобы "умереть, по возможности, в одиночестве... Мне опять хотели отрезать ногу, но я сказала: "Гангрена или круглые леденцы", но я этого не допущу и сдержала слово. Представьте себе, дочь моего отца на деревянной ноге; представьте, как моя нога скачет в стране духов впереди меня, pour lе coup!.. У чайлдов появился бы отличный шанс сочинить четверостишие, этакий милый некролог "в стихах", как говорил м-р Артемус Уорд, и закончить его, по обыкновению, рефреном из его бессмертного "Филадельфийского надгробья": "Ушла, чтоб там, на Небесах, с ногою повстречаться!" Нет уж, спасибо! И я собрала всю свою силу воли (свою воскресшую силу воли) и стала просить врачей и хирургов пойти поискать мою ногу в "Сентени ля Граундс"... У меня также было две или три других болезни, строившие амбициозные планы украсить себя какими-нибудь латинскими названиями, но я быстро от всего этого избавилась. Немного силы воли, хороший кризис – я изо всех сил старалась добиться перелома в развитии болезни – еще одно усилие, предпринятое с помощью "курносого посланца", и вот она, я, по-прежнему живая и пишу Вам письмо.»

"Две-три" болезни, которые упоминает Блаватская, это – "всего лишь" гипертония, больная печень, ревматизм, который развился в результате переохлаждений во время путешествий. Более слабые люди от одной из этих болячек надолго ложатся в постель. Е.П.Б. была совсем другой. Во всяком случае, однозначно можно говорить только об одном: сильная воля и духовная целеустремленность "переламывают" телесную немощь, заставляют отступить хвори, хотя и не уничтожают их. К этому можно добавить понимание кармического характера многих заболеваний, по этой причине имеющих для человека смысл жизненного испытания, которое никто не в силах отменить. В случае с Е.П.Б. фактически получается, что не благодаря здоровью, а вопреки его отсутствию Махатмы считали ее лучшей среди возможных носителей знания. "У них она вызывала особое доверие – она готова была всем рисковать и перенести любые трудности. Больше чем кто-либо другой, владевшая психическими силами, подгоняемая чрезвычайным энтузиазмом, неудержимо стремящаяся к своей цели, физически очень выносливая, она была для Них самым подходящим, пусть и не всегда послушным и уравновешенным посредником. У другого, может быть, было бы меньше ошибок в литературных трудах, но он не выдержал бы, как она семнадцатилетнего напряженного труда, и лет на десять раньше покинул бы свое тело. И тогда очень многое осталось бы для мира неизвестным". Возможно, что сложнейший сплав противоположностей – несгибаемой воли и эмоциональной импульсивности, выносливости и слабого здоровья, преданности Учителям и абсолютной недогматизированности ума, – помогли Упасике сделать восточную эзотерическую науку актуальной для западного человечества.

Эмоционально-психический мир Блаватской неразрывно связан с ее особыми сенситивными способностями. В этом признавалась она сама: "В молодости я казалась довольно-таки аномальной, и это действительно было так". Ее считали странной, по-разному относились к медиумическим феноменам, всегда ее сопровождавшим, но мало кто понимал истинную природу их. Врожденная чувствительность психического аппарата с ранних лет позволяла Елене Петровне прислушиваться к информации, идущей из астрального мира. Но в отличие от большинства медиумов, она уже к двадцати годам нашла метафизический "маяк" своих странствий в море феноменов. «То, чего я хотела и искала, был тот тонкий магнетизм, которым обмениваются люди, человеческая "соль". В Афинах, в Египте, на берегах Евфрата – куда бы я ни отправлялась, я всюду искала свой "астральный камень"». «Я охотилась за неведомым. Мир, и в особенности люди, приверженные пустой болтовне, знают лишь внешнюю и объективную сторону моей юности, раздувая ее в подлинно христианском духе. Но никто, даже мои родители, не понимали ничего в моей скрытой внутренней жизни, в том, что в "Theosophist`e" я назвала потом "жизнью души". С 16 лет я всегда вела двойное существование, таинственное, непостижимое даже для меня самой, пока я не встретила во второй раз моего еще более таинственного индуса. С 14 лет я всегда проводила день в своем физическом теле, а ночи – в астральном».

Информация из астрального мира, которая так обогащала опыт Елены Петровны, в то же время имела особенности своего влияния. Дело в том, что преждевременное познание астрального плана способно остановить развитие человека, увлекая его своими яркими фантомами. Погружение в мир фантомов могло воспрепятствовать ментальной трансформации неокрепшего сознания, запирая Эго в сфере астрального мира (и очень часто именно в низшем астрале). Преодоление врожденного медиумизма для Блаватской означало избавление от астральной шелухи, и тем самым, очищение астрального канала для контактов с Учителями, который часто был для нее самым естественным и простым. Проще говоря, Е.П.Б. научилась слышать и различать информацию, идущую из высших источников от многоголосья астрала, и вместе с тем управлять собой, правильно реагируя на принимаемые сведения. Но все это могла сделать только она сама, без какой-либо внешней помощи.

Известно, что Е.П.Б. и сознательно и спонтанно использовала свои феномены как средство доказательства существования невидимого мира. Оккультные явления, вызванн ые ею, расценивались людьми как "чудо", которое желательно как можно чаще воспроизводить. Сама Е.П.Б. тоже не всегда могла внести ясность в вопрос генезиса феноменов, что создавало большую путаницу в головах посетителей, и, в конечном счете, вместо повода серьезно задуматься о планах существования, феномены переставали вообще кого-либо в чем-либо убеждать, вызывая скрытое раздражение. В таких условиях Еленой Петровной был получен приказ о прекращении использования на публике оккультных феноменов. «Согласно правилам, число феноменов должно быть сведено к "0". М. в лучшем случае запретил ей производить феномены, и к этой, последней крайности он прибегал так часто, как только мог, к великому недовольству друзей и теософов. Было ли это или есть недостаток умственной восприимчивости в ней? Несомненно – нет. Это психическая болезнь, над которой у нее мало или почти нет власти. Ее импульсивная натура всегда готова увлечь ее за пределы истины, в область преувеличений. "Это все они – Братья... Я только смиренная и преданная рабыня и оружие" – это явная ложь. Она, может, и производила феномены благодаря ее природным силам и нескольким долгим годам регулярной тренировки, и ее феномены иногда лучше, чудеснее и более совершенны, чем феномены посвященных чела, которых она превосходит в художественном вкусе и чисто западной оценке искусства, например, в мгновенном создании картин. Ее единственная радость – быть хоть немного полезной нам. И таким образом она продолжала убивать себя дюйм за дюймом, готовая отдать – ради нашей пользы и прославления, как она думала, – свою кровь жизни каплю за каплей, и все же непременно отрицала это перед свидетелями и утверждала, что она к этому не имеет никакого отношения».

Увлеченность спиритуалистическими феноменами Америкой представлялась Махатмам серьезным препятствием на пути духовного роста, поскольку в том виде, как она тогда существовала, она погружала человеческое сознание в сферу животного психизма, разрушающего своими таинственными силами организм людей. Блаватская должна была объяснить в первую очередь своим друзьям и единомышленникам, что "спиритические феномены, не подкрепленные философией оккультизма, чреваты опасностью и вводят в заблуждение... Всякое действие, которое медиумы совершают при помощи духов, другие могут совершать и без их помощи, посредством силы воли. Каждый, кто обладает способностью, не покидая телесной оболочки, действовать посредством органа астрального тела, может читать мысли, вызывать звон колокольчиков, заставлять мебель постукивать и проявлять физические феномены".

Началась упорная борьба с догмами американских спиритов. По этому поводу Е.П.Б. писала в альбоме: "Приказано начать рассказывать широкой публике правду о спиритических явлениях и их медиумах. С этого момента начинаются мои мучения! О, М.! Да исполнится воля твоя!". Она знала, что писала. Правда о спиритических сеансах подготавливала почву, очищая ее, для восприятия теософского учения, это был необходимый этап расчистки места в общественном разуме. Понимая это, Блаватская писала: "Моя священная обязанность – открывать эту правду и разоблачать ложь. Возможно, я приехала сюда на сотню лет раньше, чем нужно. Боюсь, что это так, учитывая современное состояние умов... С каждым днем людей все больше волнуют деньги, и все меньше правда. Мой слабый протест и стремительная воля могут быть бесполезны, но все-таки я готова к великой битве, несмотря на любые последствия. Умоляю вас, не считайте меня слепой фанатичкой... Я пришла к спиритуализму не под влиянием обманщиков медиумов, этих ничтожных инструментов неразвитых Духов нашей сферы древнего Гадеса... Много лет назад я, наконец, удовлетворила страстные стремления своего ума Теософией, преподнесенной мне Ангелами".

Упасике было трудно: приходилось напряженно работать над собой и одновременно отбиваться от толпы враждебных фанатиков-спиритов, церковников и многих им подобных. А между тем надо было на что-то жить. Сре дств вс егда не хватало. Елена Петровна не являлась богатой аристократкой, и на жизнь зарабатывала сама. В Америке изготавливала на продажу искусственные цветы (они пользовались успехом), рисовала рекламные картины, умела исполнить красивые орнаменты тиснением по коже. Вспоминая Париж, Е.П.Б. рассказывала, как расписывала фрески на стенах апартаментов императрицы Евгении. Что же касается периода литературных трудов, то, работая над "Разоблаченной Изидой" Е.П.Б. не выходила из дома по пять месяцев. Для нее было в порядке вещей трудиться по 17 часов в день.

В последнее десятилетие Елена Петровна как-то особенно тосковала по России, своей далекой Родине, вдали от которой прошла ее жизнь.

"Я знаю, – писала она, – что обречена умереть здесь в одиночестве, подобно собаке, в окружении своих учеников, которые, конечно, хорошие люди, но не слишком глубокие, и рядом со мной не будет ни единой русской души. Я также знаю, что никогда больше не увижу ни свою страну, ни своих близких". "Я бы очень хотела перед смертью увидеть и услышать русского человека, честное слово, я начинаю тосковать по Родине и ужасно хочу увидеть свою страну".

Печальные мотивы в письмах Блаватской соседствуют с озорными и насмешливыми. Вообще говоря, чувство юмора – особое явление среди феноменов, производимых Е.П.Б. Это качество характеризует и ее, и Махатм совсем не как "ученых сухарей и иссохших моральных мумий". Но следует помнить, что сарказм Елены Петровны был адресован исключительно самой себе, и никогда – другим людям. Так, в письме генералу Липпитту мы находим: «Законы вежливости требовали, чтобы я ответила немедленно, но я была так раздражена и чувствовала себя такой больной (или лучше сказать, чувствовала себя больной и потому была так раздражена), что отчитала Олькотта, попыталась сделать посмешищем Б. – повздорила с Джоном, закатила кухарке истерику, и, постаравшись таким образом всем угодить, отправилась спать». «Шип, не будучи теософом, приходил сюда вчера вечером, и грел свои колени у холодной плиты, а свое сердце – в созерцании моих классически прекрасных черт. Говорит, что... намерен написать настоящую "камею" в честь Е.П.Б., а Вы, насколько я понимаю, стремитесь написать биографию? Ну, и кто ж, черт возьми, может помешать Вам ее написать? Пишите, что я родилась в трех различных местах, в двух отличающихся друг от друга моментах времени на протяжении последних четырех веков, от семи матерей и половинки отца. Отметьте, что мне между 273 и 19 годами, и нос – самая классическая черта моей френологии. Вы также можете добавить, что вышеупомянутый "хобот", выполнявший в момент моего рождении (или, точнее, моего "последнего рождения") какую-то другую задачу, не смог явиться in propria persona, оставив вместо этого свою "визитную карточку" на моем классическом лице. Напишите, что меня воспитала астраханская калмычка, а великодушно вырастили и выкормили верблюды и кобылы правителя этих калмыков. Хана Тореца Ворчай-Тунге Чучмек-Зуру.

Не забудьте упомянуть, что, к немалому удивлению многих, я родилась с турецкой сигареткой во рту, изумрудным кольцом на большом пальце левой ноги, и, в довершение всего, из моего пупка рос небольшой кустик крыжовника. Укажите, что меня назвали Гелионой (а не Еленой, как меня называют сейчас), греческим именем, взятым у Солнца-Гелиоса, потому что (во-первых) в тот день было затмение Луны, и те, кто разбирался в пророчествах, должны были заключить, что новорожденный младенец затмит Луну на долгие годы, и (во-вторых) это дало возможность духовенству и миссионерам 19 века писать мое имя с двумя "эль"(то есть, "Геллиона") и, тем самым, с большей легкостью убеждать свою паству, что я являюсь порождением Ада. Ну что, разве приведенных фактов недостаточно, чтобы заставить самого Марка Твена умереть от "cholera morbus", вызванной приступом зависти и гнева?».

Надо сказать, приступ зависти вызывают тексты Е.П.Б. у пытающихся писать людей, а не только у известных писателей. Легкость и исключительная простота в сочетании с изысканным юмором, даже при переводе с иностранных языков, на которых были написаны многие письма, очевидны. Действительно, кто ясно мыслит, тот ясно излагает. Веселая насмешка вовсе не умаляет способности Е.П.Б. к щепетильной честности и серьезности, когда речь заходила о Теософии и Махатмах. Сочетание двух начал – строгости и юмора – только украшают палитру красок ее талантливой натуры, родившейся под знаком Льва, то есть Царственного Огня.

Экзистенциальные характеристики личности Блаватской важны и интересны, но есть вопросы, которые к ним не сводимы. Например, загадка внетелесного общения с Учителями, пророческий дар, огромные знания, потребовавшиеся для создания "Тайной Доктрины". Почему именно в ней проявились эти уникальные способности, что отвечает за механизмы их реализации? Такие вопросы относятся к метафизике человека и требуют ряда теоретических разъяснений, основанных, в свою очередь, на теософской антропологии (учении о человеке). Подход к проблеме сущности человека в теософии осуществляется с позиций двух принципов: 1) каждый человек представляет собой особую семеричную структуру; 2) в человеке следует различать его личность и его Божественную Индивидуальность, Божественное Эго.

В западной культуре признается дуальность человека, наличие в нем телесного и разумного начала. На языке науки это формулируется как психофизиологический (или психосоматический) параллелизм. Философы греческой античности и средневековые теологи выделяли триадическую структуру человека: тело, душу и дух, при этом, если с полярностью тела и духа более-менее все ясно, то человеческая душа интерпретировалась по-разному главным образом потому, что она связана с разумом, а разум, как правило, относили к атрибуту духа (или под духом понимали разум). Революция в естествознании XVIII века положила начало пониманию души, как сознания, но в таком случае, где в нем место духу и как оно соотносится с разумом? В отличие от методологической несостоятельности научных гипотез психики, сознания и разума, проблема которых, кстати сказать, так и не разрешена в современной философской и научной методологии, теософия предлагает свое видение структуры человека. Эта структура отражает единство в человеке физиологического, экзистенциально-энергетического, астрально-психического, интеллектуально-психического и духовного планов или состояний. Тело в этой структуре является временной одеждой и действительной собственностью каждого живущего Эго, и чаще всего именно с ним отождествляет себя человек, что по праву кармического владения не такая уж и ошибка. Гораздо важнее разобраться с высшими структурами, "собственность" на которые далеко не так очевидна. Астрально - психический комплекс, выражающий себя как "Кама" (что означает "тело желаний"), отвечает за поведение человека-животного, пользующегося инстинктами и рефлексами, доставшимися от животных прародителей. Деятельность разума (в системе теософии он называется Манас) формирует собственно "человека", сознательного индивида. Разумная, Манасическая, природа человека выше психической, и именно она ответственна за ментальную эволюцию человечества (и вообще за эволюцию планеты). Теософская интерпретация Манаса предполагает его расщепление на низшую и высшую ментальную активность. Поэтому дуальность человека с точки зрения теософии вовсе не в том, что у человека есть тело и разум, но в том, что сам разум дуален. Упрощенно говоря, "низший" разум есть рассудок, человеческий интеллект, а "высший" разум вместе с Буддхи и Атма составляет божественное начало человека, его подлинную духовную Триаду (подробное объяснение семи принципов находится в "Тайной Доктрине" Е.П.Блаватской, во 2-м и З-м томах в соответствующих разделах). Не вдаваясь в подробное объяснение "высшей Триады" Эго, отметим, что эта триада отвечает за духовную Индивидуальность (не личность) человека, только она способна вывести его за рамки "просто человека" к сверхчеловеку, сверхсознанию. «"Высшая сущность", или дух, не может усвоить такие чувства (страсти и личные желания – Е.З.), так же, как вода не смешивается с маслом или неочищенным жидким жиром. Именно разум, единственное звено и посредник между земным человеком и высшей Сущностью, является единственно страдающим; он находится в постоянной опасности того, что он будет увлечен вниз этими страстями, которые могут пробудиться в любой момент, и погибнет в бездне материи. И как же он может настроить себя на божественную Гармонию высшего Принципа, если эта гармония разрушается самим фактом наличия таких плотских страстей внутри святилища? Как может гармония торжествовать и побеждать, если душа увлечена шумом страстей и земными желаниями телесных чувств, или даже "астрального человека"? Ибо этот "астральный" – теневой "двойник" (как у животных, так и у человека) – это спутник не божественного, а земного тела. Это связь между личным Эго, низшим сознанием манаса и телом, и является оболочкой временной, ограниченной жизни. Подобно тени, отбрасываемой человеком, он рабски следует за его движениями и импульсами, и склоняется к материи, никогда не поднимаясь к духу. Лишь тогда, когда совершенно умирает сила страстей, когда они уничтожаются в реторте непреклонной воли; когда становятся мертвыми не только все плотские желания и страсти, но убивается и осознание личного Эго, и "астральное" вследствие этого уменьшается до нуля (нелишне вспомнить слова Е.И.Рерих о том, что астральный двойник Н.К.Рериха сгорел еще при его жизни), – тогда может иметь место союз с "Высшим Эго". Тогда же, когда "Астрал" отражает только победившего человека, еще живого, но не имеющего больше подверженной страстям эгоистической личности, тогда сверкающий Аугоэйдос, божественное Эго, может колебаться в сознательной гармонии с обоими полюсами человеческой сущности – очищенным материальным человеком и вечно чистой духовной душой – и находиться в присутствии УЧИТЕЛЯ-ЭГО, мистического Христа гностиков, смешанное, сплавленное, и отныне единое с Ним».

Итак, разум каждого человека дуален: в нем есть как личное, преходящее, так и вечное, духовное. В эпоху "торможения" духовного импульса делами человеческими хозяином является низший, Кама-Манас, более рассудочный, чем разумный (разница между рассудком и разумом была понята уже И.Кантом). Но это не значит, что мы с отвращением должны отвернуться от того, кто претендует на хозяйствование в доме: это действительная сила, подобная, по выражению Блаватской, лопате, чтобы копать. Он – инструмент, но не хозяин в доме. «Да, во мне две сущности, – писала Е.П.Б., – Но что это значит? И в вас две, только мои сознательные, а ваши нет. В этом все и дело: только усиленная работа высшего разума способна сгармонизировать действие сознания, сказать, "пропихнуть" из сферы бессознательности на уровень сознания не любую информацию, но ту, которая определяет непрерывность потока сознания. «Слово "невозможно" исключается из языка ищущего путь. Если он не устает в своих попытках, он может открыть главное – свое настоящее Я». Настоящее Я человека бессмертно, способно к самостоятельным и независимым действиям; его работа у обычных людей чаще всего проявляется во время сна, у Адепта подчинена его воле и проявляется в каждый нужный ему момент. Осознание постоянного присутствия Божественного Эго, свидетеля и судьи, совсем не легко для человека и требует целенаправленного цикла усилий, измеряемых не только годами, но и столетиями. Состояние Знания забирало у Блаватской столько сил, что управление эмоционально-психическим миром оказывалось на периферии внимания. В 1875 году Учитель Серапис в письме отмечал, что неуравновешенность Блаватской связана с переходным состоянием ее внутренней природы. Сама она утверждала тоже: «Никогда еще – в физическом смысле – не было девушки или женщины холоднее меня. В моем мозгу непрерывно извергался вулкан, – а у подножия горы был ледник».

Непоказная личная скромность Упасики часто вводила в заблужден ие ее у чеников, когда она свои достижения – все целиком приписывала своим Махатмам. «Мои знания всего лишь наследство, доставшееся мне от других. Я есть не более, чем отражение некоего неизвестного яркого света. Не знаю как, но этот свет постепенно слился с моим естеством, растворился во мне, по сути, пронзив меня насквозь; следовательно, все эти идеи проникли в мой ум, достигли самых потаенных глубин моей души, и я ничего не могу поделать; я остаюсь искренней...» Божественное начало в человеке есть его Духовный Разум, и только тогда человек может стать Храмом Господа; «В него входит чистый и святой Дух, который объединяется с душой и телом человека, и таким образом, на земле снова появляется Троица... Я верю в незримого и всеобщего Бога, в абстрактный Дух Божий, а не в антропоморфное Божество. Я верю в бессмертие Божественного Духа в каждом человеке, но я не верю в бессмертие каждого человека, ибо я верю в справедливость Бога. Человек должен завоевать право вхождения в Царство Божие добрыми делами и праведной жизнью.

Блаватскую обвиняли в неправдивости, неточности сообщений. Но ведь сказано: не задавайте вопросов, и не услышите лжи. Елене Петровне запрещалось ее Учителями раскрывать все знание, которое она от них получала. Поэтому вместо дипломатических ухищрений она прямо говорила, до каких пределов она может информировать общество, и была при этом слишком правдивой, откровенной и не способной притворяться, чтобы искушенное в интригах общество ее правильно поняло. Обучение сознательному разделению семеричных принципов и управление ими в период пребывания в Ашраме Махатм навсегда осталось тайной Елены Петровны. Эта оккультная тренировка позволила ей достичь концентрации ума, давшей возможность адекватно воспринимать тексты "Тайной Доктрины". «Личность Е.П.Б. была, таким образом, инструментом, распределяющим весь материал, контролировавшим его форму, выразительность, оттенки, тем самым наложив отпечаток собственного стиля... Подобно тому, как дневной свет, проникая сквозь окна храма, приобретает оттенки цветного стекла, так и мысли, переданные через мозг Е.П.Б., изменялись выработанными ею литературным стилем и способом их выражения. Сама Блаватская так видела ситуацию с передачей знаний: «Когда я пишу о незнакомом или малознакомом мне предмете, я обращаюсь к Ним, и один из Них вдохновляет меня. Он дает мне возможность просто переписывать из рукописей, и даже печатный материал, возникающий перед моими глазами в воздухе, во время чего я ни разу не была в бессознательном состоянии. Именно осознание Его покровительства и вера в Его могущество позволили мне стать такой сильной умственно и духовно... и даже Он (Учитель) не всегда необходим; потому что во время Его отсутствия по каким-то другим делам, Он оставляет во мне заместителя своих знаний... В такие моменты это уже пишу не я, а мое внутреннее Эго, мое "светлое я", которое думает и пишет за меня... Не знаю, Вера, веришь ты мне или нет, что-то необыкновенное происходит со мной. Ты не можешь себе представить, в каком удивительном мире картин и видений я живу. Я пишу "Изиду", скорее не пишу, а перерисовываю и срисовываю, что она лично показывает мне. Иногда мне кажется, что древняя Богиня Красоты сама ведет меня через все страны и их прошлое, и я это описываю. Я сижу с открытыми глазами и, по-видимому, все вижу и слышу, что реально происходит вокруг меня, и в то же время я вижу и слышу то, что пишу. У меня перехватывает дыхание, я боюсь шевельнуться, опасаясь, что чары исчезнут. Как в волшебной панораме медленно проходят передо мной столетие за столетием, образ за образом. Я пропускаю все это через себя, соединяя эпохи и даты, и знаю наверняка, что ошибки быть не может. Нации и народы, страны и города, давно ушедшие во тьму доисторического прошлого, возникают, затем исчезают, уступая место другим, после чего мне говорят соответствующие даты. Седая старина сменяется историческими периодами, мифы объясняются мне с событиями и людьми, существовавшими в действительности, и каждое выдающееся событие, каждая новая страница этой многоликой книги жизни предстает передо мной с фотографической точностью. Мои собственные расчеты являются мне позднее, как отдельные цветные картины различной формы в игре, которая называется casse-tete ("головоломка"). Я собираю их вместе и стараюсь правильно расположить их одну за другой, но, конечно, это не я делаю, а мое ego, мое высшее Я. И все это происходит при содействии моего Гуру и Учителя, помогающего мне во всем».

Огромное духовное напряжение Е.П.Б. во время работы требовало полной отдачи, и вызывало претензии соратников. Махатма К.Х. был вынужден приоткрыть немного полог тайны, встав на защиту Упасики. Приводим письмо от 1881 года полностью. «Я с болью сознаю факт, что обычная непоследовательность ее (Блаватской) утверждений – особенно когда она взволнована – и странное поведение, по вашему мнению, делают ее весьма нежелательной передатчицей наших сообщений. Тем не менее, любезные Братья, если вы узнаете истину, если вам скажут, что этот неуравновешенный ум, кажущееся несоответствие ее речей и идей, ее нервное возбуждение, короче говоря – все, что считается расстраивающим трезво мыслящих людей, чьи понятия о сдержанности и манерах шокированы странными вспышками – как они думают – ее темперамента, и что вам так противно, если вы будете знать, что она ни в чем этом не виновата, – вы, может быть, взглянете на нее совсем другими глазами. Несмотря на то, что еще не совсем пришло время посвятить вас целиком в этот секрет и что вы едва ли подготовлены к пониманию великой Тайны, даже если вам ее расскажут, – все же, вследствие причиненной великой несправедливости и обиды, я уполномочен разрешить вам заглянуть по ту сторону завесы. Это ее состояние тесно связано с ее оккультной тренировкой в Тибете и вызвано тем, что она одинокой послана в мир, чтобы постепенно подготавливать путь для других. Почти после столетних бесплодных поисков нашим главам пришлось использовать единственную возможность посылки европейского тела на европейскую почву, чтобы служить связующим звеном между той страной и нашей. Вы не понимаете? – Разумеется – нет. Тогда, пожалуйста, вспомните, что она пыталась объяснить и что вы довольно сносно от нее усвоили, а именно – факт семи принципов у совершенного человеческого существа. Теперь – ни один мужчина или женщина, если только они не являются посвященными "5-го круга", не может покинуть территорию Bod-Las и возвратиться обратно в мир в своем интегральном целом, если я могу так выразиться. Самое меньшее, одному из его сателлитов приходится остаться по двум причинам: первая – чтобы образовать необходимое связующее звено, провод передачи; вторая – как лучшая гарантия, что некоторые вещи никогда не будут разглашены. Она не является исключением из правила, и вы видели другой экземпляр – человека с большим интеллектом – которому пришлось там оставить одну из своих оболочек, и поэтому теперь его считают весьма эксцентричным. Поведение и статус остальных шести зависят от врожденных качеств, психофизиологических особенностей данного лица, особенно от идиосинкразий, переданных посредством того, что современная наука именует "атавизмом"... Но считать ее ответственной за ее чисто физиологическое возбуждение и дать ей видеть ваши презрительные улыбки – было положительно грешно. Простите меня, мои Братья и уважаемые Господа, за мои откровенные высказывания... Я не могу поступить иначе, как высказать сильное неодобрение тому, что – каким бы отполированным оно ни было снаружи – все же являлось, даже при обычных обстоятельствах – ЖЕСТОКОСТЬЮ».

Речь в приведенном письме идет о подлинной трансформации человеческих принципов (структур). Психофизическая трансформация, переживаемая Упасикой и обусловившая странности ее натуры, уже при жизни создала другого человека, хотя внешне она и осталась Блаватской. Помощник и работник Махатм в мире, Елена Петровна заслужила право, чтобы мы считали ее нашим Учителем. Вспомним приведенные Е.И.Рерих слова Учителей: «Одна Блаватская знала». Годы борьбы для Елены Петровны были победой не только потому, что ушли в мир самые лучшие ее дети – мудрые книги, но и потому, что упорный труд проявил Свет ее Духа, творя нового Адепта.

Опасный и болезненный процесс трансформации личности был пройден в XX веке еще одной замечательной русской женщиной – Еленой Ивановной Рерих и был назван "огненной трансмутацией" энергетических центров, возжжением Священных Огней. УЧИТЕЛЯ – Те Же, ЧТО вели по жизни Упасику, – называли Е.Рерих "Урусвати" – Утренней Звездой. Детали ее огненного опыта не так давно стали известны. Это означает, что настало время тем, кто смеет дерзать и может продолжить путь Упасики и Урусвати.

Разве дорога все время вьется в гору и в гору?
Да, до самого конца.
Разве путь дневной займет весь долгий день?
С утра до вечера, мой Друг.

"Новая Эпоха" № 2 (10) 1996