Посланница светлых сил

Письма Е.П. Блаватской к князю А.М. Дондукову-Корсакову

Письмо 2

СЕКРЕТАРЬ ПО ПЕРЕПИСКЕ T.S.A.S. БОМБЕЙ, 5 ДЕКАБРЯ 1881 Г.

МОЙ ДОРОГОЙ КНЯЗЬ,

Полагаю, мне нет нужды говорить о том, как рада была я получить Ваше столь любезное, милостивое и — неожиданное письмо. Я долго считала, что в России меня забыли — и, может быть, поделом. Поскольку обстоятельства вынудили меня, чтобы не потерять ферму и небольшое имение, которое я приобрела в Лонг-Айленде близ Нью-Йорка, натурализоваться в Америке, я, кажется, потеряла в России всякие права. В точности как мсье Журден, всю жизнь говоривший прозой и не сознававший этого, я стала виновна в государственной измене — сама того не зная! Правда ли это? Мне это неведомо. Все, что я знаю, — это что у моей любимой страны никогда не было дочери более преданной, чем я, а наш Император или Императоры — я ведь пережила их троих — не имели более лояльной и преданной подданной, чем их покорная слуга. Но все это теперь бесполезно. Жребий мой брошен, и отныне судьба моя — в Индии, Сиаме, Тибете и Бирме. Еще несколько лет — и этот мешок мяса и костей, называемый Е.П. Блаватская, будет сожжен на погребальном костре по обычаю малабарских вдов, превратится в пепел и будет развеян по ветру — и все будет сказано. Впрочем, не все, ибо я оставлю после себя несколько сот безутешных теософов, буддистов и браминов. Та горсть пепла, что достанется им, будет помещена в раки, а над ними будут воздвигнуты в качестве надгробных памятников ступы и пагоды, и бедные глупцы будут обожествлять мой пепел на тот же манер, что и пепел Гаутамы Будды и Кришны. Дорогой мой Князь, Вы интересуетесь моей жизнью? Что ж, Вы правы, ибо никогда еще кого-либо из Ваших соотечественников насмешница-судьба не заводила в ситуации более оригинальные и неожиданные, чем меня; в положения одновременно страшные и гротескные; на такие высоты и в такие глубины; сегодня — на уровень звезд, за пределами солнечной системы, завтра — в бездонные глубины. Такова моя жизнь и моя судьба, которые ставят то на мой взлет, то на падение, как два пьяных биржевых игрока. Сейчас я на взлете, и с Божьей Помощью намерена остаться наверху, даже если мне придется позволить моей армии теософов короновать меня Царицей-Пророчицей Цейлона или Ассама — под самым носом у англичан, из которых в Индии половина восхищается мной, а другая питает ко мне отвращение!

Бьюсь об заклад, Вы не можете извлечь из этих слов никакого смысла и, должно быть, думаете, что я сумасшедшая. Я же, во всяком случае, не сошла с ума и, раз уж Вы просите рассказать о моей жизни, должна сделать это в хронологическом порядке. Может быть, все это к лучшему, и в России появится хоть один влиятельный человек, который будет знать, какой шанс теряет Россия, игнорируя меня с такой надменностью, как сейчас. Ха! Вы скажете себе, что все это политика? — ничуть; все это исторично и запечатлено в реальных фактах, которые легко проверить, особенно человеку с Вашим положением. Вот Вам эти факты, статистика о теософах и цифры. Я возглавляю армию фанатиков — мистиков-квиетистов, к тому же преданных до смерти Вашей покорной слуге. Нас 49 560, для простоты будем считать 50000 [1], в том числе буддисты — сингалы, непальцы, тибетцы, сиамцы и бирманцы, индусы всех каст (большинство — брахманы). Из этих 50000 всего лишь примерно 3 473 — американцы, 703 — британцы и прочие европейцы (включая французов, итальянцев и жителей Корфу). Если последние (европейцы, американцы и австралийцы) видят во мне явление, в котором ничего не понимают, но которым гордятся как какой-нибудь двухголовой обезьяной, то азиаты смотрят на меня как на женское воплощение Будды или богини Сарасвати. Доказательство: вот что пишет обо мне одна английская газета, сокрушаясь, что столько чести оказывают русской:

«Говорят, что цейлонские буддистки считают мадам Блаватскую божеством, спустившимся с облаков, и, несмотря на ее энергичные протесты, настаивают, чтобы ей делалась пуджа!»

Пуджа — это санскритское слово, означающее «божественное поклонение», пуджу индусы свершают в храмах своим богам. Да, буддисты смотрят на меня как на божество, спустившееся с облаков. Я не могу запретить им, сколь много ни стараюсь, падать передо мною ниц — носами в пыль — там, где ступали мои ноги [2] — Бог мой, как это глупо!! Это глупо, но это правда, и дела обстоят именно так. Но что мне с того? С каждым днем я старею — быстрее, чем другие, из-за огромной работы и ответственности, лежащей на моих плечах. Я могу умереть со дня на день — какую же прибыль, какое благо принесут в результате мои труды, эта геркулесова работа? Как бы то ни было, я не имею никакого понятия о политике — более того, в нашем Обществе политика строжайше запрещена. В нем никто не должен говорить о предметах этого низшего мира, и лишь удостоверившись в том, что наше Общество - чисто философская и религиозная организация, основанная на принципах универсальной филантропии, в этом движении в Индии стали участвовать англичане, причем многие из них стали членами нашего Теософского общества. Но Вы, наверное, желаете знать, как все это вышло? Я расскажу Вам, но должна предупредить заранее, дорогой мой князь, что это звучит как волшебная сказка.

Когда мы виделись в последний раз, мне было 35. Не будем говорить о том ужасном времени, я умоляю Вас навсегда забыть его. Я тогда только что потеряла единственное существо, ради которого стоило жить, которое я любила, говоря языком Гамлета, «как сорок тысяч отцов и братьев никогда не смогут любить своих детей и сестер». На несколько недель я остановилась в Одессе у моей тети, мадам де Витт, которая и теперь живет там же. Там я однажды получила письмо от одного индуса, с которым я уже 28 лет назад познакомилась в Лондоне при самых необычайных обстоятельствах, по совету которого я предприняла свое первое путешествие в Индию в 1853 г [3]. В Англии я видела его только дважды, и в последнюю нашу встречу он сказал мне: «Ваша судьба лежит в Индии, но это случится позже, через 28 или 30 лет. Отправляйтесь туда и посмотрите эту страну». Я отправилась — почему, я не знаю! Я была словно во сне. Я пробыла там около двух лет, путешествуя, каждый месяц получая деньги — от кого, я не имею представления, и честно следуя данному мне напутствию. От того индуса я получала письма, но за эти два года я не видела его ни разу. Когда он написал мне: «Возвращайтесь в Европу и делайте что хотите, но всегда будьте готовы вернуться» — я предприняла свое путешествие на Гвалиоре, потерпевшем кораблекрушение около Кейпа (Саре) [4], но я и еще примерно двадцать человек спаслись. Почему этот человек имел на меня такое влияние? Причины я до сих пор не знаю. Но если бы он сказал мне броситься в бездну, я не колебалась бы ни секунды. Я боялась его и сама не знала, почему — ибо никто не был в обращении благороднее и проще, чем он. Если Вы хотите узнать об этом человеке больше, прочтите, когда у Вас будет время, «Джунгли Индостана» в «Московских новостях» — я писала там под псевдонимом «Радда-Бай». Выпишите себе издание отдельной брошюрой. Мой индус фигурирует там под именем «Такур Гулаб Сингх». Там Вы узнаете, что он совершал, и какие необычайные явления с ним связывают. Особенно прочтите письмо XX («Московские новости» от 27 апреля 1880, N 115) и письмо XXI (NN 117, 129). Я уверена, Вам это будет интересно. Теперь он навсегда покинул Индию и поселился в Тибете (я могу отправиться туда в любой момент, хотя уверяю Вас, что ни Пржевальский [Sic: Prjevolski], ни любой из англичан не проникнут туда) — и из Тибета переписывается с англичанами, состоящими в нашем Обществе, целиком держа их под своей таинственной властью. Как еще одно свидетельство я позволю себе послать Вам с той же почтой весьма примечательную книгу — «The Occult World» А.П. Синнетта, издателя журнала «Pioneer», законченного тори и самого консервативного англичанина; одно время он был наиболее едким из оппонентов покойного Джю Беконсфилда — теперь это мой ученик и преданный слуга. Этот Синнетт, всего два года назад презиравший индусов настолько, что в присутствии одного из этих «негров» ему становилось дурно, ныне в самоуничижительнейших выражениях посвящает свою книгу индусу, моему другу (также живущему в Тибете) [5]. Вы можете убедиться, что она посвящена [6] «Тому, кто благодаря своему пониманию природы и человечности находится настолько выше европейской науки и философии, что лишь наиболее интеллектуальные, наиболее выдающиеся представители их обеих (Науки и Философии) могут когда-либо осознать наличие в человеке такой силы, какую постоянно обнаруживает Кут-Хуми Лал Сингх, чья дружеская любезность дала автору право привлечь внимание европейского мира ...» и т.д. Mirabile dictu!

Англичанин, пресмыкающийся у ног бедного индуса, принижающий и унижающий себя передо мной, чтобы я посредничала между ним и Кут-Хуми Лалом Сингхом. Мое положение очень мило и единственно в своем роде, не правда ли?

Но я уклоняюсь от своего предмета. В 1869 г. я отправилась в Египет, а оттуда снова в Индию, и вернулась в 1872-м. Затем, получив в 1873-м в Одессе письмо, в котором мой таинственный индус велел мне ехать в Париж, я уехала туда в марте 1873 г. (кажется, 2-го числа). Сразу по прибытии я получила еще одно, с указанием отправляться морем в Северную Америку, что я и исполнила безропотно. Оттуда я должна была ехать в Калифорнию, затем в Иокогаму, где после 19 лет разлуки я еще раз встретила моего индуса, которого нашла живущим в маленьком дворце или загородном доме примерно в трех или четырех милях от Иокогамы. Я пробыла там всего неделю, потому что он послал меня обратно в Нью-Йорк, дав мне подробные наставления. Как только я прибыла, я принялась за работу. Для начала он велел мне проповедовать против спиритуализма. Это направило против меня в Соединенных Штатах 12 миллионов «блаженных», которые верят в возвращение во плоти своих тещ, уже несколько лет умерших и съеденных червями, а также своих преждевременных потомков, позабывших родиться, которые, однако, будучи развоплощены, растут и мужают там наверху (чтобы определить место точнее, свериться со спиритуалистской географией). Я не сумею пересказать Вам, что я им говорила на своих публичных лекциях, прочитанных перед четырьмя или пятью тысячами человек. Однако, хоть я и была убеждена, что говорю вздор, оказалось, что — опять-таки как мсье Журден — сама того не зная, я обращалась к ним с выразительными речами, благодаря которым спустя два года родилось на свет теософское общество. Основанное мной и полковником Олькоттом, ранее фанатичным спиритуалистом, а с момента встречи со мной — буддистом и оккультистом, — на манер средневекового Общества Креста и Розы, столь же фанатичное в своем анти-спиритуализме, Общество ощутимо росло. Всевозможные спиритуалисты, разочаровавшиеся в материализации своих тещ и невесток, забывших в ином мире имена дочерей; все эти бывшие фанатики, недовольные протестантизмом, католицизмом, спиритуализмом и прочими «измами», — проглотили наживку новой философии, свалившейся на них с неба, и стали членами нашего Общества. Через год, в 1875-м, его численность составляла 8-9 тысяч [7]. Тогда еще одно письмо заставило меня бросить лекции (мое место занял полковник Олькотт) и в один присест написать книгу в 1 400 страниц мелким шрифтом, два больших тома под названием «Isis Unveiled!» Я не буду о ней рассказывать, поскольку нет газеты, которая бы ее не упоминала — или чтобы растерзать ее на тысячу кусков или чтобы уподобить величайшим трудам всех философий прошлого, настоящего и грядущего. Я писала ее совершенно одна (рядом со мной не было никаких помощников) на английском, который я тогда едва знала; но, как и в случае моих лекций, Похоже, что я писала на классическом английском без единой ошибки, цитируя в подтверждение того, что я небрежно излагала, известных и неизвестных авторов, книги, сохранившиеся в единственном экземпляре, в Ватикане или в Библиотеке Бодлея, к которым я не могла иметь доступа, но которые со временем послужили подтверждением написанного мной и отмщением за меня всем, кто злословил обо мне, ибо каждое написанное мной слово оказалось верным — этот труд был и до сих пор остается сенсацией. Она переведена на несколько языков — в том числе на сиамский и индусский [8] — и является библией наших теософов. Сама ли я ее написала? Нет, это сделали моя рука и мое перо. В остальном я от нее отказываюсь, ибо сама я совсем не понимаю ее — не понимала раньше и не понимаю теперь. Однако 10000 экземпляров первого издания разошлись по 36 шиллингов за первый месяц, из которых я, в качестве прибыли, получила фактически только славу и ни единого пенни, ибо, полагая, что это лишь пустая болтовня, не стоящая и единственного издания, я продала ее издателю, что называется, за спасибо, он же заработал на ней более 100000 долларов, поскольку она издавалась за прошедшие три года шесть раз. Таково положение и сегодня. Собрав урожай своих авторских почестей — а в качестве материального вознаграждения приобретя только обвинения фанатичных критиков — я получила приказ отобрать семь теософов, готовых при необходимости принести свои жизни в жертву делу миссии к язычникам, и отправляться с этими делегатами морем в Индию [9]. С 1865 по 1868 г., когда все думали, что я в Италии или где-то еще, я опять побывала в Египте, откуда должна была направиться в Индию, но отказалась. Именно тогда, вернувшись, вопреки совету моего невидимого индуса, в Россию, вместо того, чтобы поехать, как он хотел, в ламаистский монастырь Топ-Линг за Гималаи и жить там, где мне было так хорошо, движимая в сторону с моего пути желанием снова увидеть [10] — (нет, простите, но я не в силах сказать этого) — скажем, свою страну, — я приехала в Киев, где потеряла все самое для меня дорогое в мире и едва не сошла с ума. Впрочем, конечно, я сумасшедшая с тех пор, потому что временами думаю, что все это мне снится! Однако...

Как только я прибыла в Лондон, где было основано наше первое «Британское теософское общество» во главе с графом Карнарворном и Балькарресом (лордом Линдсеем) [11] (см. «Правила», которые я Вам посылаю), мы предприняли наше путешествие вновь. Мы основали наши Общества в Суэце, Адене и других местах (раньше всего во Франции, на Корфу и на Мальте) [12], поскольку всюду уже были наши члены, товарищи. Прибыв в Бомбей, я оставила в покое англичан, стремясь посвятить все свое время местным жителям. Увы, не предвидела последствий! Едва мы сошли на берег после того, как за нами поднялась на борт делегация из 200 индусов, как встречать нас на причале собралась толпа в 50000 человек, что взбесило англичан. Меня приняли за русскую шпионку!! Англо-индийское правительство, с проницательностью, свойственной милордам с Оксфорд-стрит, которых обычно шлют в Индию вместо настоящих лордов, вбило себе в голову, что меня послал генерал Кауфман, мой бедный, невинный, красноносый друг Константин Петрович! Я не видела его с 1848 г. — тогда, в Абаз-Тумапе, он понапрасну объяснялся в любви ко мне, сидя на куче картошки или моркови.

Можете ли Вы вообразить такое? Эти тупые англичане, тратя невероятные деньги, принялись выслеживать меня. Краснощекие агенты секретной полиции с длинными выцветшими усами ходили за мной по пятам в течение семи месяцев, проехав около 5000 километров поездом, следуя за мной из Бомбея на север Индостана — в Раджпутану, оттуда в Центральную Индию, затем в Пенджаб, Кашмир, Дарджилинг, где через семь месяцев я покинула британскую территорию и оставила их с носом. Им нельзя вступать на территорию Тибета, так что я отправилась туда одна, оставив сопровождавших меня индусов и американцев ждать меня в Дарджилинге. Я пошла в монастырь моих друзей — лам, совершив паломничество «для поклонения Будде», как я в насмешку написала в записке, которую отправила преследовавшему меня шпиону. Вернувшись через три недели, я вновь встретила своих спутников, а также шпионов, поджидающих мою опасную особу. Не сомневаюсь, что англичане и поныне верят, что я тогда имела тайное свидание с Кауфманом, переодетым в Далай-Ламу.

Видя, что с этими английскими дураками ничего не поделаешь, я постепенно стала знакомиться с ними и обнаружила, что в глазах туземцев они стали посмешищем, но, в конце концов, «успокоились в своем собственном волнении», как говаривала моя старая няня, доставая карты для гадания. Наконец, по приглашению наших друзей, теософов-буддистов, мы отправились на Цейлон. В прошлом году наша делегация из девяти человек разных национальностей — американец, русская, индус, англичанин, итальянец, парс, пенджабец и раджпутец, посланные девятью Обществами, — высадилась на Цейлоне и, дорогой мой князь, клянусь Вам, что принца Уэльсского не принимали так, как нас! Три месяца мы шли от триумфа к триумфу: шествия, во главе которых двигались сотни высокопоставленных буддистских священников и слоны — я ехала на слоне кофейного цвета! — венки и триумфальные арки вдоль дороги каждые десять шагов через весь Цейлон; женщины из центральных провинций, увешанные, или лучше сказать, одетые в бриллиантовые ожерелья — в качестве единственного облачения; процессия сингальских леди, одетых по моде голландских дам средних веков, приходящих пасть передо мною ниц; жрецы сиамской секты [13] — обнаженные, с желтыми накидками через левое плечо, и т.д. Это было как во сне! Англичане опять начали злиться, но ничего не могли поделать; они боялись революции, народного восстания. «Убивай индусов и буддистов, но не трогай их религию, иначе они убьют тебя» — гласит местная пословица. В глазах местного населения я была пророчицей, которую послал им Будда. Как они пришли к этой мысли, откуда это странное заблуждение — не знаю! Тем не менее, это факт, и англичанам приходилось со мной считаться. Я быстро выучила санскрит и пали; скоро я буду читать им лекции на этих двух языках. Сингальцы выбрали меня арбитром в вопросах религии. На Цейлоне есть две секты — сиамская и секта Амарампуры [14], обе они буддистские, но постоянно враждуют. Я примирила их после 700 лет ссор. Я обсуждала с ними религиозные проблемы и объясняла им тот или иной метафизический предмет, упоминаемый в Трипитаке и Абхидхарме — буддистских писаниях. Как я могла разбираться в этих предметах, столь метафизических и абстрактных? Ах! Тут великая тайна. Но я чувствую, что в состоянии убеждать величайших санскритских ученых, побеждать в публичной дискуссии и браминов, и буддистов, собаку съевших на своих писаниях. Взгляните только на мой журнал «The Theosophist», ежемесячник, который я редактирую и издаю в Бомбее — величайшие пандиты (ученые люди, астрологи, богословы и т.п.) пишут и принимают нашу критику и наши замечания с почтением. Где я этому научилась? Может быть, в другом воплощении, но факт в том, что я все это знаю.

Ну, полагаю, пора заканчивать это письмо, и так уже слишком длинное. Мой дорогой князь, Вы, должно быть, жалеете, что попросили рассказать историю моей жизни. Но раз уж я поспешила исполнить Вашу просьбу, я обязана послать Вам доказательства своих утверждений — иначе Вы можете, пожалуй, подумать, что в Америке я научилась врать, как ... барометр. Но я имею честь послать Вам три номера редактируемого и издаваемого мной журнала — «The Theosophist». Я шлю Вам также наши правила и постановления и три номера редактируемого и издаваемого мною журнала — «The Theosophist», чтобы Вы могли прочесть (помеченные красным карандашом) имена лучших моих учеников в Европе и Азии. Наверное, Вы бросите все это в огонь, но не раньше, чем Ваше любопытство даст Вам доказательства правдивости моих слов.

Но я должна закончить свою историю и рассказать Вам, каким образом оказалось, что я взгромоздилась на свой насест здесь, в Симле — в центре правления английской Индии, окруженная всей этой аристократией, которая бегает за мной с обожанием, ненавистью и страхом. Когда выдастся свободная минутка, дорогой мой князь, возьмите «Русский вестник» за май, июнь и июль 1881 г. Вы найдете там публикацию «Дурбар в Лахоре» — дневник русской женщины, подписанный «Радда-Бай» — это опять-таки я.

После моего возвращения с Цейлона и буддистского триумфа вышеназванная аристократия начала со мной флиртовать. Из Симлы я получала настойчивые приглашения провести там жаркие месяцы — сезон, когда на равнинах Индостана все горит, поджаривается и обращается в пепел. В прошлом году я провела это время у мистера Синнетта (это был сезон тех чудес, что описаны в книге «The occult world»). В этом году меня пригласил в Ротни-Касл, в 10000 футов над уровнем моря, мистер Хьюм, только что назначенный лейтенант-губернатором С.-З. провинций [15] (Вы увидите, зачем я об этом упоминаю). Через месяц маркиз де Рипон, всего три года назад обратившийся в католицизм и полностью находящийся в руках иезуитов, испугался и... принял меня за дьявола! Он не смел ничего сказать, хоть и был вице-королем, но его партия начала подрывать мой авторитет в тех кругах, где я царила. Клевета, поношения, ложь и т.п. — все было пущено в ход. Именно под влиянием его исповедника — иезуита отца Керра (Kerr), подобного venticello, о котором говорит или, вернее, поет Дон Базилио, — Общество разделилось на два лагеря, причем большинство осталось со мной. Все дамы, весь цивильный лист, и много военных — молодых агностиков — начали защищать меня, готовые пожертвовать своими жизнями; во главе их стоял мистер Хьюм. Больше того, он собрал примерно пятьдесят человек из Общества и, после того как они стали членами Общества официально, основал параллельное отделение под названием «Эклектическое теософское общество Симлы», был избран его председателем и, под тем предлогом, что Общество отнимает у него все время и силы, подал вице-королю прошение об отставке с поста лейтенант-губернатора, заявив, что предпочитает Теософию службе Ее Величеству [16]! Его влиятельность и богатство позволяют ему сделать все это. Однако поскольку это отделение Общества подчинено нашему — «материнскому» Обществу, истинным руководителем которого являюсь я, его выбор был понят как оскорбление, и вице-король, видимо, отметил, что мистер Хьюм предпочел службу мадам Блаватской службе Ее Величеству Королеве-Императрице (см. прилагаемую брошюру с Правилами [17]). Полковник Олькотт, хоть он и президент, является моим учеником и должен меня слушаться. Это подняло ужасный шум в прессе. Боже милостивый! Как они рвут меня на кусочки. Католические миссионеры преследуют меня со всей odium theologicum, на какую только способны. Но я не боюсь никого. Я могу отправиться в Тибет, в Лxaccy, когда захочу, а они не могут. Однако, убедившись, что я не русская шпионка, мои враги изобрели новую ложь — что я не мадам Блаватская, а некто, кто знал ее и украл ее документы и выдает себя здесь за мадам Б. Настоящая мадам Блаватская мертва, и люди говорят, что «она похоронена в Адене... мы видели имя этой дамы на могильном камне». И... это правда, потому что я специально заказала надгробие со своим именем в Лондоне больше двадцати лет тому назад. Я брала его с собой в путешествия, чтобы меня могли опознать, если со мной что-нибудь случится. Но, в конце концов, это надгробие стало обузой. Проезжая в 1871г. через Аден, я потеряла Коко — мою большую абиссинскую обезьянку. Я так горевала о ее смерти, что решила пожертвовать ей собственную мраморную плиту, которая должна была прикрыть однажды мой прах. Я лишь приписала черной краской перед своей эпитафией слова «favourite monkey of...» — «любимая обезьянка...», так что после этой вставки надпись, гласившая первоначально: Helena P. Blavatsky died — т.е. «Елена П. Блаватская умерла», — стала читаться так: The favourite monkey of H.P.Blavatsky died in 1871, и т.д. — т.е. «Любимая обезьянка Е.П. Блаватской умерла в 1871г. ...»

Однако слова, приписанные краской, смыло дождями, а мое имя осталось. Я слышала, что эта мраморная плита была потом украдена — вот почему в Симле меня сочли моей же служанкой или горничной! Более того, говорили, что я не являюсь ни дочерью моего отца, ни племянницей моего дяди, ни даже (о, если бы я могла пить моими губами этот волшебный нектар) возлюбленной супругой отца Блаватского. Однажды на балу у вице-короля по этому поводу разгорелась ссора между мистером Синнеттом, издателем журнала «The Pioneer», и мистером Примроузом (Primrose), личным секретарем лорда Рипона. Синнетт в гневе пришел ко мне в сопровождении сэра А. Лайелла (A.Lyall) и леди Лайелл и спросил меня, не напишу ли я моему дяде (имя которого здесь очень хорошо известно) или графу Лорис — Меликову письмо с вопросом, узнают ли они мой почерк, и просьбой дать мне знать об этом, что позволило бы опознать меня. Я страшно рассердилась. Во-первых, Лорис — Меликов не знает моего почерка, и я не знала, куда писать моему дяде. Я отказалась. Однако, вернувшись с бала, Синнетт обнаружил конверт с письмом от своего индуса (Кут-Хуми), который вывалился откуда-то (конверт, а не индус) прямо у него перед носом. В письме были следующие слова: «Скажите ей, чтобы она написала через князя А. Дондукова-Корсакова, генерал-губернатора Одессы. Князь ее знает». Так что им о Вас известно, нашим таинственным индусам из Тибета! Я сделала то, о чем они просили, переживая, что беспокою Вас своей просьбой, и боясь, что Вы пошлете меня и мое письмо к дьяволу. «Если генерал Фадеев, — заявили сэр А. Лайелл и мистер Хьюм, — узнает ваш почерк и ответит вам, а его письмо будет адресовано для передачи вам мистеру Примроузу, который его прочтет, то наши враги будут побиты». И вот, прежде чем до меня и Синнетта дошел ответ моего дяди, когда я еще была в Симле, во время большого званого обеда мне принесли Ваше собственное письмо. Так что Вы, дорогой мой князь, должно быть, по вдохновению свыше написали: «Узнав Ваш почерк, я вспомнил ...» и т.д.! Полное торжество, враги мои совершенно повержены! Вы, князь Д.К., один из российских «грандов», пишете такое любезное письмо... «ничтожной авантюристке»! Прелестно: какой замечательный эффект производит письмо князя, реального живого князя, среди всех этих парвеню-лавочников, из которых, в основном, состоит официальное и аристократическое общество в Симле и Индии. Это Вам я обязана ежедневным ворохом визитных карточек, которые я лично получала в течение следующих 15 дней. Вы ведь простите мне — не правда ли? — ту нещепетильность (необходимую ввиду критичности моего положения), что я показала Вашу подпись и первые строки Вашего письма своим врагам? А теперь, мой дорогой князь, я готова служить Вам. Мой дядя пишет, что он просил Вас, как губернатора той губернии, из которой я в прошлом отплыла заграницу, послать мне официальное удостоверение в том, что я — это действительно я и никто другой. Если это возможно, то это, мой дорогой князь, еще больше увеличит мою благодарность. Что я могу сделать, чтобы доказать ее? Я готова служить Вам. Может быть, если Вам когда-нибудь удастся избавиться от евреев, Вам однажды потребуется заселить голые равнины Бессарабии? Послать Вам тогда несколько тысяч бирманцев и прочих буддистов? Или же Вам, отказывающемуся с щепетильностью, неведомой никакому английскому лорду, от золотых медалей за свои виноградники и вина, однажды понадобится дюжина сингальских колдунов с их заклинаниями, чтобы изгнать из Ваших виноградников это вредное насекомое — кузьку [18]? Или, может быть, армия индусских астрологов, чтобы составить Ваш гороскоп и защитить Вас от дурного глаза? Приказывайте; всем этим я Вас могу снабдить.

Dixi [19]. Вот «невероятная история Роберта Дьявола» и т.д.

Между тем, примите выражения вечной признательности бедного бродяги-еврея в юбке, которого по-прежнему зовут

ЕЛЕНА БЛАВАТСКАЯ

1. Число членов, вступивших в Общество со дня основания, составляло 934 человека. Е.П.Б. причисляет к членам и тех, кого можно было бы назвать «сочувствующими».

2. В Индии и на Цейлоне это делается по отношению ко всем людям, выделяющимся духовно.

3 Е.П.Б. имеет в виду своего гуру — Махатму Мория, с которым она познакомилась в Англии, как она и описывает. На своем наброске пером, изображающем Рамсгейтскую гавань, она написала по-французски: «Nuit mmorable! Сегtaine nuit par an clair de lune qui se couchait Ramsgate 12 Aout, 1851* lorsque je rencontrais Ma le Matre de mes rves!!

*Le 12 Aoat c'est Juillet 31 style russe, jour de ma nais- sance — vingt arts!»

(Перевод): Памятная ночь! Однажды ночью при свете луны, что садилась в Рамсгсйте 12 августа 1851 г.*, встретила я Ма, Учителя моих снов!!

*12 августа — это 31 июля по русскому стилю, день моего рождения — двадцать лет!
См. Theosophist, август 1931 г.

4. Е.П.Б. потерпела кораблекрушение между Пиреем и о.Специя. «Саре» — это, видимо, просто какой-то мыс в Греции.

5. Махатма Кут-Хуми.

6. Дословно посвящение звучит так: «Тому, чье понимание Природы и Человечности находится настолько за пределами европейской науки и философии, что лишь представители их обеих с самыми широкими взглядами будут способны осознать существование в человеке таких сил, какие он постоянно обнаруживает, — КУТ-ХУМИ ЛАЛУ СИНГХУ, чья любезная дружественность дала настоящему автору право привлечь внимание Европейского мира, с разрешения, испрошенного и полученного, с преданностью посвящается этот томик. А.П. СИННЕТТ».

7. Официально зачисленных членов по нашим записям в 1876 году было 105.

8. Нет никаких свидетельств о каких-либо переводах на эти языки. Возможно, кто-то предложил перевести, и Е.П.Б. сочла, что эта работа была сделана.

9. Двух Основателей сопровождали лишь еще двое — мисс Роза Бейтс (R. Bates) и мистер Э. Уимбридж (E. Wimbridge). Мистер Джадж (W.Q. Judge) был приглашен ехать с Е.П.Б., однако счел, что семейные обязанности не позволяют ему оставить жену. Впоследствии весьма сожалел об упущенной возможности.

10. Слово вычеркнуто Е.П.Б.

11. Е.П.Б. допускает путаницу с этим именем. В 1876 г. в Общество вступили лорд Кроуфорд (Crawford) и Балькаррес (Balcarres). Лорд Линдсей стал еще одним пэром, принятым в Общество, в мае 1879 г. Оба они упоминаются в книге «The Mahatma Letters P. Sinnett». Нет никаких свидетельств того, что лорд Кроуфорд или лорд Линдсей когда-либо были президентами Британского теософского общества.

12. На Корфу была сформирована ложа. Ни о какой ложе на Мальте свидетельств нет.

13. Буддистские монахи на Цейлоне, принадлежащие к «сиамской секте», названной так потому, что они получили свое посвящение в Сиаме, после того как все буддистские монахи были убиты или бежали в результате вторжений.

14. Вторая секта — «бирманская» — получила свое посвящение в Бирме.

15. Он был всегда лишь «секретарем правительства» Индии; это был высокий пост, делавший его членом кабинета вице-короля. Однако ему действительно предлагался и пост лейтенант-губернатора, от которого он отказался.

16. Мистер Хьюм не подавал в отставку; он был смещен со своего поста в 1879 г., поскольку высшие чины сочли, что он слишком независим и слишком откровенен в своей критике. Затем он был переведен из Симлы в совет по налогам и сборам в Аллахабад. Прошение об отставке он подал лишь в 1882 году.

17. В конце «Правил» Эклектического общества Симлы, датированных «Симла, 7 сентября 1881 г.», напротив напечатанных имен должностных лиц Е.П.Б. написала:

А.О. Хьюм, президент — «Начальник Купальни».
А.П. Синнетт, вице-президент — «Редактор Pioneer'a».
Росс Скотт (R.Scott), секретарь — «Главный Судья, Dehra Dun».
«Все эти трое — мои подчиненные, британские подданные, рабы старой русской женщины. О торжество патриотизма! Мой дорогой князь, Россия отомщена мною».

18. (Примечание к английскому переводу:) имя злого духа в русских волшебных сказках.

19. «Я сказала» — обычно «ipse dixit», «сам (Учитель) сказал» — приписывается ученикам Пифагора как изречение, прекращавшее споры.

Блаватская Е.П. Письма. Москва: Издательство Ассоциации Духовного Единения "Золотой Век". 1995.