С.Н.Рерих на фоне картины "Канченджанга"
С.Н.Рерих
С.Н.Рерих. Весть. 1953 г.
С.Н.Рерих. Молчание (Тишина). 1964 г.
С.Н.Рерих. Сага о Гессэр-хане. 1937 г.
|
Известно, что Рерихи – уникальное семейство, которое сохранило и передало в Россию богатое наследие. С этим наследием связано в первую очередь имя нашего юбиляра Святослава Николаевича Рериха. Святослав Николаевич Рерих и все остальные члены этого семейства имели четкую философскую систему взглядов. Она называлась Живой Этикой и являлась философией космической реальности. И Святослав Николаевич не только хорошо знал эту систему, но и осмыслил ее как зрелый философ. Вот одно из его суждений: «Наше внутреннее стремление к чему-то более совершенному, более прекрасному является той великой внутренней силой, которая изменяет нас и изменяет также нашу жизнь. Без этого внутреннего пламени человек не может разбудить в себе скрытые энергии и не может подняться на более высокий уровень знания и опыта. Это внутреннее стремление к своей кульминации пробуждает определенные нервы, которые являются проводниками скрытой энергии» [1, с. 62–63]. Эти удивительно точные слова – «внутреннее стремление к своей кульминации» – дают нам представление об уровне мышления и литературных способностей Святослава Николаевича. Его привлекали те энергетические процессы, которым он был наиболее близок, опыт познания которых накопил в течение своей жизни. Красота – ее суть и ее роль и ее энергетика занимали, пожалуй, самое важное место в этом опыте. «Невыразимая аура славы, – утверждал он, – излучается великим произведением. Это эманация скрытых вибраций, которые закреплены в структуре великого произведения искусства. Волшебство чувств, мыслей и сильных желаний великих мастеров пленено в произведении, излучается на зрителя и пробуждает в нас сходные ответные чувства помимо чисто эстетического и духовного понимания того, о чем говорится. Мы отзываемся на более совершенные сочетания и называем их прекрасными. Мы ценим равновесие и гармонию, так как отзываемся на естественный эволюционный поток, выявляющий более совершенные формы и сочетания цвета, звука, слов и энергий, которые могут активизировать и изменить миллионы зрителей и повлиять на бесчисленные поколения через весть Красоты, излучающуюся из них. Такова необыкновенная власть искусства, скрытая сила, всегда присутствующая и активная в великом произведении» [1, с. 64]. В этом фрагменте Святослав Николаевич изложил свое понимание Красоты во всем ее энергетическом богатстве. Красота есть высшая энергетика, которая формирует естественный эволюционный поток.
Есть два вида красоты – природная и рукотворная. Именно проблема рукотворной красоты привлекала Святослава Николаевича всю жизнь. Красота рукотворная не может быть создана без высшего идеала. И если такой идеал отсутствует, то это ведет к обезображиванию жизни, к гибели эволюционного стержня в человеческом бытии.
Подобный негативный процесс мы сейчас наблюдаем не только в нашей стране, но и во всем мире. Но, как говорится, свято место пусто не бывает. На смену утраченному или разрушенному идеалу в пространство культуры проникают иные ценности, иные критерии, которые несет в себе массовая западная культура, если ее можно вообще назвать культурой. Она калечит неустойчивую энергетику тех, кто так или иначе оказался подвержен воздействию такой «культуры». С этой точки зрения работы Святослава Николаевича имеют для нас непреходящее значение. Вестник Красоты и ее творец, он не уставал разъяснять ее эволюционный смысл, настаивая, так же как и его отец, на непреложности этого смысла. «Поиск Прекрасного является наследственной эволюционной силой» [1, с. 24] – эта удивительная формулировка крайне глубока и очень верна. Без этой силы не могли сформироваться ни культура, ни творчество, ни связь с Высшим.
История человечества знает гениальных мастеров, несущих в себе Божественную одухотворенность. Святослав Николаевич стремился постигнуть, что именно способствует появлению таких Мастеров и какова их роль в истории и в эволюции человечества. Он писал: «Поиски высших ценностей повторяются периодически, и кульминацией обычно становится момент, когда дремлющие до сих пор творческие силы внезапно раскрываются и появляются великие души, будто притянутые невидимым, неизвестным магнитом, чтобы, используя весь накопленный опыт прошлого, создавать новые формы и сочетания. Эта переоценка высших человеческих ценностей всегда являлась одним из самых мощных стимулов для продвижения вперед» [1, с. 30]. Эта переоценка высших человеческих ценностей и создавала очередную ступень эволюционной лестницы космического восхождения человечества, которую творили эти Великие Души, в Индии называемые Махатмами, и Великие Мастера. Эта мысль Святослава Николаевича вскрывала самую суть творческого процесса, завершением которого были эти Великие Сущности. Их появление, или, скорее, явление, было связано с духовной работой целых поколений человечества, которые участвовали в энергоинформационном обмене с Высшим. Великий Мастер есть проявление Высшего Творчества на Земле, в котором работают миры различных состояний материи и различных ее измерений. Фактически это процесс преображения самого человека и достижения им высокой степени Богочеловека, процесс, указание на который мы находим и в Живой Этике, и в философии Серебряного века.
Я сама не однажды была свидетелем того удивительного творческого развития идей Живой Этики, методом которого блестяще владел Святослав Николаевич. Его мысль что-то во мне пробуждала и содействовала, как я сама определила, просветлению ума и сердца. В одной из бесед Святослав Николаевич обратил мое внимание на то, что именно трехмерный плотный мир, наш мир играет в процессе преображения важнейшую роль. Диалектика космической эволюции заключается именно в том, что без этой грешной Земли, на которой мы существуем, нет Богочеловека, и без нее он не может возникнуть. Первые шаги Великого неотделимы от этого мира. Он, Великая Душа, или Великий Мастер, как бы опирается на плотную энергетическую основу земного человечества, чтобы взлететь туда, где ждут его миры иных измерений и иных состояний материи. Но, преобразив себя в более высокую сущность, этот Мастер уже создает своим творчеством то энергетическое поле, которое продвигает человечество дальше и выше, и таким образом облегчает и ускоряет эволюционный путь самого человечества.
Энергия произведения искусства является особой энергией. Она больше, чем что-либо на Земле, связана с энергетикой миров иных измерений. В творчестве Великого Мастера, а таковыми являются и Николай Константинович Рерих, и Святослав Николаевич Рерих, как бы звучат струны этих нездешних миров, ибо ни одно явление на Земле не может быть познано или понято без этой неземной музыки, без ее тонкой энергетики, которая присутствует также и в каждом из нас и складывает миры нашего духа. Творчество Великого Мастера зарождается где-то на тончайшей грани, соединяющей миры иные с нашим, той грани, которая потом и отразит, светом или мыслью, красоту этих миров в самом произведении Мастера.
У Рерихов есть символ – три малых круга в большом, что означает единство прошлого, настоящего и будущего в едином круге вечности. Это единство находит отражение в произведениях Николая Константиновича. Святослав Николаевич, осмысливая пути Прекрасного, исследуя его энергетику, говорил о настоящем, в котором он нашел очень интересный процесс, когда в настоящем время от времени происходит как бы всплеск прошлого, всплеск прошлой культуры, являющийся неким вдохновляющим моментом для развития культуры, искусства и всех видов творчества, которые существуют в наше время. Такой всплеск произошел в эпоху Ренессанса, когда античный мир как бы оплодотворил своей энергетикой культуру позднего европейского Средневековья, и она получила новое качество, создавшее блестящую эпоху, напоенную искусством самого высокого духа. Мы также знаем о всплеске искусства древних кочевников, которое мы называем звериным стилем. Этот стиль позже завоевал всю Европу. Археологические находки и памятники Древнего Египта принесли в нашу современность дух далекого прошлого, оказавшего значительное влияние на нашу культуру и наше мышление. Эти всплески, которые очень ценил Святослав Николаевич, привносили в наше искусство новый творческий порыв, новое вдохновение. И это «повторное открытие ведет к новым свершениям, завоеваниям и опять же к новому развитию» [1, с. 25].
Святослав Николаевич прожил большую часть своей жизни в Индии, и это было не случайно. Именно Индия, ее красота, ее философия, ее утонченность вдохновляли его творчество. Он был индийцем, если можно так сказать, более чем кто-либо из рериховской семьи. Он был женат на индианке Девике Рани и стал гражданином Индии. Он был увлечен Индией и прекрасно ее знал. И мне, индологу, было далеко до него, хотя я тоже очень многое знала об индийской культуре, но того проникновения во внутреннюю жизнь этой культуры, которым отличался Святослав Николаевич, мне так и не удалось достичь. Он запечатлел в своих полотнах красоту Индии и считал ее второй родиной. Для него Индия была всегда чем-то очень важным, хотя и от России он никогда не отходил. Его высокая духовность складывалась под влиянием индийской культуры, и это отрицать нельзя. Индия, как магнит, всегда манила его и притягивала, и в этом стремлении он не был одинок. Магнетизм Индии испытывали многие. Пожалуй, это самое главное чудо, которым обладает эта древняя страна.
В чем же все-таки тайна ее великой притягательности? Прежде всего, она заключена в непрерывности культурной традиции. С древнейших времен и до наших дней эта традиция несет в себе все культурные периоды, через которые проходила Индия. Она не утратила ни единого народа, как были утрачены древние египтяне, шумеры, о которых мы знаем лишь по их следам. Нет ни одной страны, где бы культурная традиция, как в Индии, сохранялась веками, тысячелетиями и доходила до наших дней. Здесь, в этой стране, мы видим не ее мертвые следы, а живой организм, живое тело, которое существует и продолжает эту традицию.
Именно эта особенность формировала культуру и духовный облик индийцев, создавала непревзойденные шедевры искусства Индии, шлифовала драгоценные камни индийской философской мысли и мудрости. Непрерывная культурная преемственность и красота сотворили в Индии в течение многих веков упругое поле сильной и тонкой энергетики. Судьбе и богам было угодно, чтобы на планете существовала хотя бы одна страна, способная продемонстрировать ярко и красиво эволюционную суть культуры и Красоты. Именно Индия удостоилась этой высокой чести. Сопричастность индийской культуры мирам более высоких измерений, философское осмысление связей с ними и умение разумно ими пользоваться являются отличительными чертами этой культуры. Вступая в энергоинформационный обмен с Индией, другие страны и народы в течение многих веков получали от нее бесценные сокровища, иные подходы к решению проблем совершенствования человека, мудрую практику развития духа и, наконец, космический взгляд на эволюцию человечества.
Принимая все это во внимание, Святослав Николаевич утверждал, что индийский народ с самых ранних времен своего существования погружал свои мысли в великое пространство Вселенной и понимал многое из того, что мы начинаем понимать только сейчас. Возможно, что именно такой процесс и ощущение своего единства с Космосом и сделали Индию со временем духовным магнитом, или духовным сердцем планеты. Во взаимодействии с различными энергиями, различными состояниями материи шло формирование индийской духовной и интеллектуальной утонченности, складывалось удивительное точное ощущение красоты, ее форм и красок.
Историческая судьба Индии не была особой. Она, так же как и другие страны, подвергалась различным нападениям, всякого рода бедствиям и не являлась тихим, изолированным ашрамом. Но в этом взаимодействии с завоевателями у нее были опять-таки свои интересные особенности. Исторические источники свидетельствуют о том, что и Александра Македонского, и среднеазиатских мусульман звало в Индию что-то такое, что отвечало их внутреннему человеческому настрою. А что делала с ними Индия? Обычно, когда в какую-либо страну вторгались завоеватели, то, как правило, культура завоеванного народа резко менялась, а то и просто погибала под давлением пришельцев. В Индии этого не происходило. Индия ассимилировала культуру завоевателей, брала лучшее из нее и отметала все ненужное. Энергетическое поле ее культуры всегда оказывалось намного сильнее поля пришельцев, вторгшихся в эту страну. Собственно, это и решало судьбу народов, пришедших в соприкосновение с Индией. Никакие ухищрения завоевателей: военные, административные и даже матримониальные, не давали ожидаемых результатов. Все решала в конечном счете энергетика этого сильного культурного поля. И завоеватели влипали, как мухи в мед, в это энергетическое поле индийской культуры и навсегда оставались там.
Индия подарила Святославу Николаевичу встречу с Великими Сущностями, с Великими индийскими Учителями, в сотрудничестве с которыми была создана философия космической реальности. Это были Великие Души, те Махатмы, о которых я уже упомянула. Святослав Николаевич был очень тесно связан с Ними, может быть, так же тесно, как и Елена Ивановна Рерих. Святослав Николаевич говорил: «Я познал великие ценности жизни и имел контакты с личностями, которые давно прошли по великому и царственному пути самоосвобождения» [1, с. 63]. Так он называл путь этих Учителей, учеником которых являлся. В своих работах, в своих выступлениях он всегда очень бережно называл Учителей просто более совершенными людьми, не раскрывая их действительной сути, потому что допускал, что эта суть может быть не понята или использована не теми, кто мог сделать это правильно и хорошо. Когда он говорил об Учителях (а мы говорили об этом часто), он становился строг лицом и глаза его обретали отрешенное выражение и уходили куда-то в таинственную глубину. И, наблюдая за ним в такие моменты, я не могла отделаться от какого-то внутреннего чувства, что передо мной один из Них, этих Великих Душ, на долю которого выпала нелегкая и одинокая жизнь на нашей планете. Потом, много лет спустя, я нашла в одном из писем Елены Ивановны подтверждение этому моему ощущению. Она писала, что ее сын Святослав – это Махатма, Великая Душа [3, с. 106]. Но в своих взаимоотношениях с людьми, в частности со мной, он никогда, ни словом, ни намеком, не давал понять, личностью какой духовной высоты он сам является. Он принадлежал к когорте этих совершенных людей, Великих Сущностей. Временами он был непредсказуем и совершал неожиданные поступки, реальный смысл которых проявлялся позже. Он хорошо понимал и видел, что малокультурные и невежественные люди пытаются сделать из факта существования Учителей и их Великого Царственного Пути расхожую сенсацию или средство для собственного возвышения. Нередко такие люди пытались стать «учителями» и часто называли себя таковыми, не подозревая о том, что истинный Учитель никогда так себя не назовет. Болезнью ложного учительства страдает и российское рериховское движение, что приводит к умалению статуса ученика – важнейшего этапа на пути совершенствования человека.
Святослав Николаевич, находясь во взаимодействии с Великими Душами и сам таковой являясь, никогда не называл себя Учителем. Он просто им был. Он никогда не претендовал на всеобъемлющее знание Живой Этики, которая создавалась на его глазах и с его участием. И тем смешнее выглядят те, которые заявляют (а это иногда происходит в присутствии большого количества людей) об абсолютном знании Живой Этики. Энергетическое влияние Святослава Николаевича, ученика Космического Иерарха, было велико и, несомненно, меняло энергетику тех, кто входил с ним в контакт и чья энергетика была готова к такому изменению. Мудра и глубока мысль Святослава Николаевича, которую он выразил в одной из бесед со мной: меньше стараться обучать друг друга, начинать надо с переделки самого себя, а не пытаться, прочитав какую-то книгу, обучать другого, даже не усвоив прочитанного. И эта переделка, которая начиналась с обращения к самому себе: «Познай самого себя» и «Чем ты сам являешься?» – носила глубокий этический смысл.
Великие Души и Великие Учителя приходят, чтобы помочь человечеству. Те же, кто могут, учатся у Них, ибо научить нельзя – научиться можно. И те, кто думают, что их кто-то чему-то научит, глубоко ошибаются, потому что процесс этот двусторонний. Если вас только учат, а вы сами не учитесь, то ничего из этого, естественно, не получится. Все зависит от самого человека – как он будет учиться. Ни поучения, ни принуждение, никакое насилие не помогут человеку стать лучше. Человек сам выбирает себе дорогу и идет по этой дороге один. Когда же по ней устремляются дружные ряды, то вряд ли можно ожидать значительного результата духовного совершенствования. Попытка коллективного совершенствования – это пережиток тоталитарного мышления со всеми вытекающими из него последствиями. В противоположность этому вера в самого человека, которую всегда проявлял Святослав Николаевич, представляется главным на Великом и Царственном Пути самоосвобождения. Он верил в человека и надеялся, что и ему ответят тем же. Но это не всегда случалось.
Он часто приезжал в Москву, и каждый раз его осаждали желающие с ним пообщаться. В гостинице «Советская», где он обычно останавливался, в дни его пребывания становилось многолюдно и шумно. Он никому не отказывал и для каждого находил время. К концу дня он, конечно, уставал, но старался не показывать вида. Он не любил, когда какая-нибудь его слабость становилась заметна другим. Но иногда обстоятельства складывались таким образом, что у него не оставалось сил сдерживать себя.
В один из дней его визита в 1984 году я пришла к нему в гостиницу «Советская» (он звонил и просил прийти). Святослав Николаевич сидел на диване, и мне показалось, что он чем-то очень взволнован. Я спросила, в чем дело. Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах всплески какой-то глухой боли. «Связь с Учителем у меня, – сказал он, – до сих пор продолжается. Вы же сами хорошо об этом знаете». – «Что-то случилось?» – спросила я.
«Что же Вам сказать… Сюда ко мне приходят самые разные люди, и некоторые из них пытаются высказывать свои суждения. Вот и на этот раз так же». – «Не обращайте внимания, Святослав Николаевич, – сказала я. – На чужой роток не накинешь платок». – «Да, да, – улыбнулся он, – но иногда бывает очень больно». Кем-то из посетителей, видимо, было высказано сомнение в его связи с Великими Учителями…
Святослав Николаевич всегда обращал свои взоры к России, был обеспокоен ею и высоко ценил свою связь с нею. Он сумел передать бесценное наследие Рерихов в Россию и выполнить ту задачу, которая была поставлена перед ним и Юрием Николаевичем их родителями. На основе этого наследия, по инициативе же Святослава Николаевича, был в Москве создан Музей имени Н.К.Рериха.
В последний раз мне довелось встретиться со Святославом Николаевичем в 1992 году. И хотя он перенес перед этим две операции и чувствовал себя неважно, все-таки был общителен, охотно шел на беседы, и мы обсуждали с ним разные проблемы. С чего бы ни начинались наши разговоры, Святослав Николаевич поворачивал их к трудностям нашего Международного Центра и Музея имени Н.К.Рериха. Он внимательно выслушивал мои рассказы об этих трудностях, а затем начинал действовать. Это еще одна особенность Святослава Николаевича – он не только мыслил, он не только творил, но он действовал. Тогда же он написал письмо президенту Б.Н.Ельцину с просьбой помочь вернуть незаконно удерживаемую музеем Востока коллекцию картин, которую он передал Международному Центру Рерихов. Он обратился к рериховским обществам России, тогда уже начавшим нарушать его волю, а через некоторое время прислал ряд нужных нам документов, которые мы сейчас используем по назначению.
Тогда, в апреле 1992 года, прощаясь со мной, он сказал: «Ничего не бойтесь. Идите вперед не оглядываясь. Все будет хорошо. Помните, все мы работаем для Будущего. Не огорчайтесь кратковременными неудачами. Думайте прежде всего о Будущем».
Но что он сам думал об этом Будущем? И как готовил это Будущее? Что делал для этого в свои последние годы? Ответы на эти вопросы я получила тогда же в Бангалоре, когда посетила его загородную мастерскую в усадьбе Татагуни, где я в 1990 году готовила к вывозу наследие, подаренное им России.
Мастерская сохраняла прежний вид. Бронзовые фигурки стояли на своих местах, по стенам висели те же тханки и миниатюры. На полу, прислоненные к книжным полкам и покрытые полиэтиленом, стояли его картины. Многие из них были мне знакомы по выставкам, репродукциям и по личному общению с автором здесь же, в мастерской. Это была Красота, сотворенная большим художником. Но вот, вынутые из полиэтиленовой упаковки, передо мной возникли картины, которых я раньше никогда не видела. Яркие, светящиеся краски, странные, как будто земные и в то же время неземные формы. Тонкое красивое женское лицо, возникшее из каких-то причудливых облаков, деревня и в то же время не деревня, река, струящаяся сквозь горы и освещающая их изнутри. Я затрудняюсь даже сейчас описать эти картины. Но тогда я поняла, что на двухмерном пространстве полотна Святослав Николаевич изобразил тонкий мир другого состояния материи. Может быть, четвертого, а может быть, и более высокого измерения. Он видел и прозревал этот мир своими утонченными центрами, высокой энергетикой. Имея в своем распоряжении язык только двухмерного пространства, он сумел максимально приблизиться к иному миру, открыть как бы окно в него и тем доказать беспредельную возможность искусства. Полотна несли в себе уникальный духовный опыт самого мастера и повествовали о реальности и доступности нездешних миров. Картины свидетельствовали о том, что сам человек, неся в себе миры более высоких измерений, является как бы мостом между ними – миром плотным и миром тонким. Живая Этика, повествуя об особенностях Космической эволюции человечества, утверждает, что сближение миров различных измерений, различных состояний материи есть одна из важнейших задач наступающего этапа эволюции. Я рассматривала эти странные, необычные картины великого художника, провидца и мудреца, одного из тех, кто облегчает нам путь к сверкающим вершинам Духа, и понимала, что он больше, чем кто-либо другой, работал на это Будущее, на грядущий этап Космической эволюции человечества.
В беседах со мной Святослав Николаевич часто возвращался к родителям и старшему брату. Он говорил о самом сокровенном, что несли они в себе. Вся семья представляла собой единое духовное явление, что встречается крайне редко в нашей жизни. Он был неотъемлемой частью этой семьи, отражал в себе, как в ясном зеркале, каждого из остальных. Вся семья представляла собой уникальную голограмму, которую нельзя было, как и реальную голограмму, разделить на отдельные части – каждая из них все равно продолжает нести изображение целого. Так и семья Рерихов: каждый из них нес в себе всех четверых – их задачи, их эволюционную миссию и их творчество. Святослав Николаевич был последним, кто старался передать память и дать о них представление людям, с которыми встречался и которым доверял. Своего отца Николая Константиновича он называл художником жизни, вкладывая в эти слова самый высокий смысл. Будучи связан с Николаем Константиновичем тесными сыновними узами, он время от времени заставлял себя как бы отойти на какое-то расстояние от царственной фигуры отца, чтобы оценить величие, которое тот нес в себе как человек, художник, ученый и мыслитель. И эта отстраненность рождала у Святослава Николаевича точные, яркие слова, определяющие суть Великого человека и Великого Мастера. «Пройдет еще много лет, – писал он, – прежде чем всесторонне будут оценены вклад Николая Константиновича в сокровищницу культуры человечества и его глубокое провидение в будущее. Его книги заключают в себе самые замечательные мысли <…> и чаяния всех народов, всех стран. Но это еще дело будущего» [1, с. 74]. И в этой оценке нет преувеличения. Действительно, и Николай Константинович, и вся семья Рерихов работали на будущее, на будущее эволюции, на те процессы, которые тогда еще только формировались в глубинах Космоса, чтобы потом проявиться на орбите нового витка Космической эволюции нашей планеты.
Осмысливая общечеловеческое значение творчества отца, Святослав Николаевич отмечал одну его очень важную черту – тесную связь с Россией, которая и духовно, и в какой-то мере физически сохранялась у Николая Константиновича на протяжении всей жизни. Святослав Николаевич был не согласен с мнением некоторых российских художников и искусствоведов, что русским художником Николая Константиновича можно считать только до поездки в Индию, а после этого он перестал быть таковым.
Я хочу привести пример, который подтверждает связь с Россией не только Николая Константиновича, но и самого Святослава Николаевича. В один из приездов (я года три жила в Мадрасе, рядом с Бангалором, и каждую неделю ездила в Бангалор на встречу со Святославом Николаевичем), когда я пришла в его студию, он усадил меня на диван и сказал: «Сейчас мы будем смотреть картины моего отца». И сейчас мне до сих пор трудно забыть то потрясшее меня впечатление, которое я испытала от большого количества картин Николая Константиновича Рериха, их глубокой красоты, именно глубокой, – другого слова для нее не было. Многие картины, которые он показывал, были мне еще тогда не известны. Каждый раз, когда появлялась новая картина, он спрашивал меня: «Ну, как?» И я поняла, что он тоже каждый раз находился под впечатлением картин самого Николая Константиновича. Ну что я могла ответить? Я сказала: «У меня нет слов». И он заметил: «Вы знаете, и у меня не было слов каждый раз, когда я видел новую картину Николая Константиновича. А кстати, – загадочно улыбаясь, спросил он, – смогли бы Вы, не зная, кому принадлежат эти картины, определить национальность художника?» Для меня этот вопрос был неожиданным, и я не могла ответить сразу, потому что никогда, смотря картину, не думала, к какой национальности принадлежит художник. Святослав Николаевич сказал, что этот вопрос крайне важен для него. Я спросила: «Чем важен?» – «Ну, можно ли считать живопись моего отца русской?» – «А Вы как думаете?» – спросила я. Он как-то задумчиво посмотрел на меня и сказал: «Конечно, можно». Я спросила: «Почему?» Он мне ответил: «Давайте посидим еще перед этими картинами и ответим на этот вопрос». Мы посидели, и через какое-то время я поняла, что передо мной действительно картины русского художника. Кроме своеобразия стиля и формы, от картин шла какая-то эманация, если можно так сказать, неощутимая, но вполне реальная. Определить эту эманацию своими словами я не смогла. Но вдруг мне на память пришли слова Пушкина: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». И я сказала эти слова Святославу Николаевичу. Он как-то весь преобразился и, я бы сказала, засветился. «Ах, как хорошо сказал Пушкин! – воскликнул он. – Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Я впервые видела его в таком состоянии. И слово «ах!», так несвойственное ему, было им употреблено в моем присутствии впервые.
Потом, некоторое время спустя, я поняла серьезность заданного Святославом Николаевичем вопроса. Осмысливая общечеловеческое творчество отца, он считал важнейшей чертой этого творчества тесную связь с Россией и непреходящую любовь великого художника к своей Родине. То, что Рерихи были русскими, тоже, по всей видимости, не было случайным: Русь – Индия встает огненным сполохом над их судьбой. Русь – Индия не только как историческое и культурное понятие, но и как энергетическое, суть которого раскрывает эволюционную тайну такого сочетания. Русь – Индия – «два магнита <…> два устоя», – писал Николай Константинович Рерих [2, с. 193], имея в виду роль обеих стран для будущего планеты. Культура той и другой страны носит синтетический характер и включает в себя самые различные элементы мировой культуры. Изначально обе культуры имели общий источник. И в течение ряда веков существовало малообъяснимое тяготение их друг к другу. Если Индия являлась как бы энергетическим полюсом древнего мира, где зародились новый вид человечества и его новая духовно-энергетическая система, то Россия, расположенная на соединении Востока и Запада, в преддверии нового эволюционного витка и формирования в нем нового человечества, принимает в наше время энергетическую эстафету от Индии. Без энергетического поля индийской культуры не сформируется новый вид человечества и не сможет осуществиться эволюционная задача. Одно без другого не сложится. Одно без другого существовать не сможет. Без Индии не сложится будущее человечества. И без России также не сложится. Новая энергетика вырастает из предыдущей, используя то необходимое, что было наработано старым центром.
Так же, как и остальные Рерихи, Святослав Николаевич любил Россию, был очарован ее культурой, убежден в высокой миссии страны. Он всегда верил в ее будущее и всегда ощущал ее как свою Родину, которую он покинул двенадцатилетним мальчиком. Его высказывания о России глубоки и точны. Мне хочется привести несколько из них.
«Я всегда верил, – писал он, – что России предопределена особая, исключительная роль. В России сошлись Восток и Запад. А потом ее размеры, географическое положение. Все это чрезвычайно важно» [1, с. 117].
«России предопределена великая, по существу космическая роль на Земле» [1, с. 113].
И последнее: «Россия – это пространство будущего» [1, с. 113].
Святослав Николаевич считал Россию страной эволюционной энергетики, сложившейся в течение многих веков на ее великих просторах. Ее избрала сама эволюция, не освободив ни от трудностей, ни от препятствий, ни от страданий, ни от всякого рода противостояний и конфликтов.
Он умер в начале 1993 года. Существуют на нашей планете люди, – к сожалению, их единицы, – жизнь которых продолжается в духовно-культурном пространстве человечества долгие годы и после их ухода. Их творчество, их деяния со временем обретают все большее и большее значение. Можно быть уверенным, что так случится и с великим сыном России и гражданином Индии – Святославом Николаевичем Рерихом.
1. Рерих С.Н. Стремиться к Прекрасному. М.: МЦР, 1993.
2. Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 3. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2002.
3. Рерих Е.И. Письма. Т. I. М.: МЦР, 1999.
100 лет со дня Рождения С.Н. Рериха. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2004. М.: Международный Центр Рерихов; Мастер-Банк, 2005.
Источник: Сайт Международного Центра Рерихов
Адрес статьи: http://lib.icr.su/node/1031 |
