Руины усадьбы в Гребневе. Подмосковье
Успенская церковь - уменьшеная копия взорванного в 1938 г. храма XVII в.
Строительство дороги у Никольской церкви. Нарушен культурный слой укреплений Кремля XI - XII вв.
|
В культурной среде, когда речь заходит о разрушении памятников архитектуры, принято употреблять слово руинирование. Пожалуй, по смыслу оно даже страшнее, чем разрушение. Ведь разрушение может быть лёгким, частичным, а руины – это окончательно и необратимо.
В Подмосковье сотни бывших дворянских усадеб признаны объектами культурного наследия. Но процесс руинирования идёт в них полным ходом. Величественная архитектура, живописные пейзажи, бесконечные аллеи с уходящими в небо липами и дубами, заросшие ряской пруды с кокетливыми башенками беседок и связанные с усадьбами громкие имена – казалось бы, что ещё нужно, чтобы превратить эти благодатные места в музеи под открытым небом? Вместо этого памятники истории и культуры стоят, доступные дождям и ветрам. Где-то, как в подмосковном Гребневе, что под Фрязино, уже прошёлся по остаткам былой роскоши пожар, не оставив и следа от мраморной лестницы и некогда уникальной лепнины Нет больше барского дома – остался лишь храм, вовремя возвращённый церкви, и изрядно испорченный аборигенами пруд. Где-то, как в Алмазове Щёлковского района Подмосковья, поселился детский дом для социальных сирот, исписавших стены нецензурными словами, где-то появились таинственные новые хозяева, якобы готовые воссоздать прежнюю обстановку... Но, увы, далеко не все сдерживают обещания. Хотя есть и такие, кто старается сдержать.
В кругах историков и искусствоведов принято говорить о русской усадьбе как о национальном феномене. Это не просто дворцово-парковый ансамбль, замечательный сам по себе. На протяжении трёх веков в усадьбах формировалась русская культура. Люди с детства росли в обстановке этой гармонии и красоты и, вырастая, создавали шедевры поэзии, музыки, живописи – то, что становилось нашей классикой и формировало национальный характер. Если мир русской усадьбы бесследно исчезнет, многое в нашей истории и культуре станет менее понятным. И загадочная русская душа окончательно превратится в потёмки не только для иностранцев, но и для нас самих.
В нашей стране принят Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», разрешивший приватизацию исторических и культурных памятников. Ограничение наложено только на особо ценные и включённые в перечень ЮНЕСКО объекты. Теперь каждый желающий бизнесмен может стать собственником настоящего дворянского гнезда – только плати. В ближайшее время государство выставит на продажу сотни старинных русских усадеб, ранее считавшихся неприкосновенными.
Петрово-Дальнее открывается за крутым поворотом Ильинского шоссе. Дорога, поплутав вдоль корабельных сосен и просвечивающей сквозь них Москва-реки, резко ныряет под горку, а потом поднимается вверх. Здесь, на живописном, как будто специально выбранном для деревенского пейзажа холме, стоит бревенчатая Успенская церковь с маковками-куполами – уменьшенная копия взорванного в 1938 году храма XVII века. Настоятель отец Антоний недавно открыл здесь воскресную школу. А по будним дням с утра и до заката здесь работают таджики-гастарбайтеры – таскают на тележках гальку, выкладывают ею дорожки, месят раствор. На шее одного из них вижу цепочку с мусульманским полумесяцем. Интересуюсь: не мешает ли его явно не христианская вера работать на дело восстановления православного храма? «Всё одно – дело хорошее, – улыбается Асламбек. – Божье дело. А Бог один». И в его карих с хитрецой глазах читается: к тому же дело оплачивается, и не так уж важно, кем...
Петровское, в старину носившее неблагозвучное название Дурнево, расположенное при впадении Истры в Москву-реку, впервые упоминается в 1504 году в духовной грамоте Ивана III. Имение сменило немало владельцев, прежде чем досталось князьям Прозоровским. В 1670 году вотчина перешла к Петру Ивановичу, будущему сподвижнику молодого Петра. П.И.Прозоровский занимал должность государственного казначея, пользовался неограниченным доверием государя, и в виде исключения ему было дозволено не брить бороды и носить русское платье. Несмотря на высокий государственный пост, князь вёл тихую и размеренную жизнь, очень любил своё подмосковное имение.
Он переименовал село в более приятное для слуха Петровское, а в 1684 году заложил в усадьбе каменную церковь Успения (Тихвинскую) – редкий памятник русского зодчества, храм башенного типа «иже под колоколы». В 1688 году её освятил патриарх Иоаким, на церемонии присутствовали царевна Софья и царь Иван, брат и соправитель Петра I. Говорят, имение не один раз посещал и сам Пётр, и огромный, разлапистый бук неподалёку от центрального въезда в усадьбу посадил, согласно легенде, сам молодой монарх.
Именно под этим буком, гласит предание, начинается подземный ход, ведущий из имения к церкви. Просторное подземелье якобы скрывает несметные сокровища, но найти их сможет только тот, кто напрочь лишён корысти. Не удивительно, что в разные годы немало кладоискателей поломали здесь свои лопаты, но так ничего и не нашли.
А уникальная церковь, простояв 250 лет, была в 1930-е годы варварски уничтожена. Храм предполагалось разобрать «на кирпичи», необходимые для сооружения хозяйственных построек, – однако раствор, замешанный на яйцах и твороге, был очень крепким, и кирпичи крошились, но не отделялись. В полуразрушенном виде собор простоял до 1950-х годов, когда его снесли окончательно.
Старшая дочь И.П.Прозоровского Анна была замужем за князем И.А.Голицыным. К Голицыным и перешла Петровская усадьба в 1720 году, после смерти старого князя, и оставалась в их владении вплоть до 1917 года.
На протяжении полутора столетий в усадьбе создавался обширный ансамбль жилых и хозяйственных построек, в основном сохранившийся до нашего времени. В 1760-х годах возведён величественный Готический дворец. «Это здание имело четыре башенки, галерею во всю длину главного фасада, – гласят исторические документы. – Вокруг замка расстилался громадный красивый лес, окаймлявший равнину и спускавшийся, постепенно суживаясь, к слиянию Истры и Москвы». Две башенки с круглыми окнами-иллюминаторами сохранились. Как замок Синей Бороды, они выглядывают из зелени лиственниц и кажутся сошедшими с обложки детской сказки. В 1803–1807 годах главный дом был перестроен в модном тогда стиле зрелого классицизма. На нижней террасе парка был устроен потрясающий воображение ряд каскадных прудов с гротами, пещерами и лугами вплоть до самой Москвы-реки. Здесь были и прекрасные купальни, что послужило одной из причин, по которой на территории парка, прямо возле устья Истры, была построена дача Никиты Хрущёва.
В 1918 году во дворце усадьбы была организована детская колония, а затем с 1923 по 1930 год – дом отдыха. В 1919 году хозяйственные постройки и зимний дом имения были переданы Московскому бактериологическому институту имени И.И.Мечникова, и здесь организовали производственную базу института – сывороточное отделение. В 1930 году с ростом производства институту переданы все остальные постройки усадьбы. В 1958–1962 годах в Петрово-Дальнем строится новый производственный комплекс со специализированными лабораторными корпусами, современными иммуноклиниками. Бывшее сывороточное отделение превратилось в крупное предприятие союзного значения, в 1988 году получило полную самостоятельность и новое название – предприятие «Биомед» имени И.И.Мечникова. В самой же усадьбе в 1960-х годах после вывода из её помещений производственных лабораторий предприятия института были проведены реставрационные работы и организован пансионат Минздрава СССР.
Найти усадьбу сегодня непросто – центральный вход заперт на амбарный замок. Да и со стороны шоссе ничего, кроме забора, не видно: многовековые вязы и буки загораживают все постройки. Пришлось идти со стороны церкви через высокие, почти по пояс, заросли репейника и крапивы. Белокаменная с колоннами и фонтаном усадьба открылась неожиданно, как вдруг возникшая птица Феникс на фоне подмосковных ворон.
Имение Петровское производит странное, сюрреалистическое впечатление. Главный дом (некоторые исследователи склонны считать его творением самого Джакомо Кваренги) фасадом выходит в совершенно заросший парк, украшенный портиком с колоннами коринфского ордера. Дверь в главный дом заперта, но кажется, приложи чуть больше силы – и замок слетит, как картонный. Через помутневшие окна просматриваются признаки былого великолепия – раритетный немецкий рояль, резной абажур, тяжёлая с лепниной люстра и старинная изразцовая печь. Облезлые стулья с резными спинками будто приготовлены для Остапа Бендера – именно в таких должны быть спрятаны бриллианты. Форточки гостеприимно распахнуты – влезть в дом при желании может каждый. В какой-то момент кажется, что занавески на окнах второго этажа шевелятся. В доме явно кто-то есть.
О «гостях», обитающих в усадьбе, бродят противоречивые слухи. Молва гласит, что здесь расположилось ведомство по учёту наркотиков – Наркоконтроль Московской области, и непрошенных гостей встречает охрана с овчарками. Однако в действительности никто, кроме двух безродных бобиков, умильно виляющих хвостами в ожидании бесплатного угощения, нас тут не встретил. Информацию о Наркоконтроле подтвердить не удалось.
Другая версия – в доме и прилегающем парке водятся привидения. Странные бесплотные фигуры, маячащие над обрывом и пролетающие над парком, часто видят местные жители. Из-за опасения встретиться с духом какого-нибудь почившего князя сюда не принято ходить даже днём, а уж ночью ужасов не оберёшься. Местные жители шёпотом рассказывают: один рыбак, отправившийся через усадебный парк ловить рыбу, за одну ночь поседел и тронулся умом. Так и отвезли его на казённой машине в область, в психбольницу. Не вернулся бедолага: «Видно, залечили»... Наверное, именно привидения и охраняют усадьбу от окончательного разорения и разрушения.
Правда, все постройки венчают таблички, гласящие, что усадьба является памятником архитектуры областного значения и охраняется государством. Однако организация, осуществляющая эту «охрану», – Исполком Мособлсовета – канула в Лету вместе с самим государством – СССР. Так что спасибо привидениям.
Наиболее убедительно выглядит другая версия – усадьба выкуплена некоей коммерческой структурой, которая намерена в ближайшие годы её отреставрировать.
Оказывается, такое вполне возможно. Согласно Федеральному закону «Об объектах культурного наследия...» в ближайшее время государство выставит на продажу сотни старинных русских усадеб.
Состоятельных людей в первую очередь могут заинтересовать загородные усадьбы. Во-первых, каждая из них уникальна и неповторима. Во-вторых, это не просто дом, пусть и очень красивый. Это ещё и парк с прекрасными аллеями, вековыми деревьями, пруды и озёра. В строительстве усадеб принимали участие крупные зодчие русского классицизма. В 1990-е годы стать владельцами усадеб из-за их историко-культурного статуса можно было только полулегально. Зато теперь, после принятия закона, частные лица и организации могут совершенно законно приобретать памятники в частную собственность. Конечно, Останкино или Кусково навсегда останутся в государственной собственности. Но менее известные усадьбы можно будет купить.
«Объекты, которые могут быть сданы в аренду или даже приватизированы, как правило, представляют собой классическую русскую усадьбу с главным домом, несколькими флигелями и хозяйственными постройками, – пояснили в Роскомимуществе. – Всё это размещается в среднем на 10–20 га. В законе предусмотрена очень важная позиция: территории, прилегающие к памятникам, теперь входят в их состав. Сегодня в России насчитывается около 10 тыс. усадеб. В Московской области – 652. Конечно, потенциальных владельцев прежде всего заинтересуют те усадьбы, где сохранились главные дома. Таких объектов, например, в Московской области – 190. К их числу относится и Петрово-Дальнее».
По уровню культурно-исторической значимости усадьбы разделяются на три большие категории: федеральные, региональные и муниципальные памятники. Что касается усадеб, находящихся в ведении муниципальных властей, то значительных построек и парковых комплексов среди них нет. Самые интересные для потенциального покупателя – федеральные и региональные. Именно среди них подавляющее количество архитектурных комплексов с сохранившимися главными домами.
Схема приобретения дворянского гнезда не слишком сложна. Будущий владелец усадьбы заключает с органом, надзирающим за сохранностью памятника, арендный или приватизационный договор, в котором должны быть прописаны последовательность и приблизительные сроки этапов реконструкции. Если сохранилось аутентичное внутреннее и внешнее убранство дома, владельцу придётся отреставрировать его в виде, наиболее близком к оригиналу. Однако в том случае, если на месте главного дома остался только фундамент или незначительная часть кладки, допустима полная реконструкция – фактически создание нового дома в традициях отшумевшей эпохи.
Помимо арендного договора, государство заключает с арендатором охранное соглашение. Административная ответственность за недобросовестное отношение к памятнику варьируется между небольшим штрафом и изъятием памятника и продажей его с торгов. Так, известный предприниматель Брынцалов, взяв в аренду усадебный комплекс XVIII века Николо-Урюпино (кстати, находящийся неподалёку от Петрово-Дальнего), обязался провести полную реставрацию зданий и реконструкцию парка. После очередной инспекции, когда потрясённые специалисты обнаружили в «Белом охотничьем домике» следы пожара, уничтожившего часть оригинального декора, начался долгий и мучительный судебный процесс. В итоге незадачливый владелец лишился усадебного комплекса. Правда, на памяти специалистов это пока что единственный случай отторжения памятника обратно в государственную собственность.
В какую сумму обойдётся владельцу покупка, реставрация и обслуживание усадьбы, сказать наверняка сложно. Известна лишь нижняя граница – два-три миллиона долларов. На деле столько стоит полуразрушенное имение с ветхими постройками и запущенным парком. С учётом стоимости реконструкции реальная цена будет на порядок выше. Менее затратный способ поселиться в настоящей усадьбе – получить её в аренду. Арендные ставки не очень велики и составляют в Подмосковье, по данным Управления по охране памятников Комитета по культуре правительства Московской области, 400 руб. за 1 кв. м в год. Многим состоятельным людям такое удовольствие по карману.
Основным покупателем родовых гнёзд наверняка станет российская бизнес-элита. По словам Виссариона Алявдина, президента Фонда возрождения русской усадьбы, «у новой российской буржуазии только складываются представления о стиле жизни, о том, где и как нужно жить. Ей всё больше хочется иметь свою историю, свой дом в России». Российская элита во что бы то ни стало хочет «одворяниться», вселившись в родовые гнёзда угасших аристократических фамилий.
Правда, пока что вселение происходит коллективно. Большинство собственников дворянских усадеб – крупные корпорации. Однако не за горами день, когда в полуразрушенные имения бывших князей и бояр начнут въезжать новые «хозяева жизни» – и неважно, происходят ли они из рода Рюриков, или безвестных батраков из-под Урюпинска. Ведь сейчас имеет значение не происхождение, а платёжеспособность. Но главное, чтобы русские нувориши не оказались из числа лопахиных, для которых ничего не стоит вырубить вишнёвый сад. Сохранение культурного наследия страны должно стать необходимым условием владения тем или иным её памятником. В противном случае, выставляя на продажу национальные сокровища, мы рискуем поплатиться большим, чем памятник архитектуры. Мы рискуем поплатиться историей Отечества.
|
