Н.К. Рерих. София Премудрость. 1932 г.
Н.К. Рерих. Жанна Д` Арк. Триптих. Левая часть. 1931 г.
Н.К. Рерих. Жанна Д` Арк. Триптих. Центральная часть. 1931 г.
Н.К. Рерих. Жанна Д` Арк. Триптих. Правая часть. 1931 г.
Н.К. Рерих. Мадонна Орифламма. 1932 г.
|
Тогда, на развалинах древнего монгольского города, Николай Константинович размышлял о Мире и Войне. Размышления эти были не случайные. Просто развалины лишний раз подтверждали то, о чем он задумался сразу после возвращения из Центрально-Азиатской экспедиции. Там он занимался другими вопросами, которые, казалось бы, не имели отношения к тому, что его тревожило сейчас. Но это только казалось. Уже тогда он ощутил, что приближается время испытаний. Приближается быстро и неумолимо. Он помнил бессмысленный ужас первой мировой войны. Он помнил, как под бомбами и артиллерийскими снарядами гибли бесценные памятники культуры и умирали люди. Что можно было тогда сделать?
Красный Крест охранял людей, хотя бы тех, кто нуждался во врачебной помощи, кто находился в госпиталях. Охранял, правда, не всегда. Ярость войны не считалась даже с Красным Крестом. Памятники же культуры оказались полностью беззащитными перед этой яростью. Рушились старинные соборы Европы, горели картины, статуи превращались в мраморную пыль. Гибло то, без чего не могли существовать человеческая культура и человеческий дух. Война уничтожала материальную основу этого духа. Она отбрасывала человечество назад, затрудняя его продвижение к будущему. Она грабила это будущее, стараясь ничего не оставить грядущим поколениям. Тогда в военном, несытом Петрограде 1914 года, городе, наполненном эшелонами с ранеными, ему пришла в голову мысль, поразившая его своей непреложностью и несомненностью. В этой кровавой бойне, в разгуле разрушений надо уберечь памятники культуры, ибо без них нет будущего.
Но тогда его никто не хотел понимать. Его предложения о необходимости для воюющих сторон соглашения о защите исторических и культурных памятников были выслушаны вежливо, но холодно. Высокие правительственные чиновники, с трудом подавляя ироническую усмешку, объясняли ему бессмысленность и ненужность его предложений. При чем здесь памятники? О какой культуре может быть речь, когда нанесен урон национальному престижу России? Престижу царского двора и военного министерства. Русское правительство будет разговаривать с Германией только языком пушек. Никаких переговоров и соглашений. Даже если это касается нетленных культурных сокровищ человечества. Человечество — это абстракция. Есть сокровища Германии, есть сокровища России. Путь каждая страна сама о них и заботится. Если есть в этом необходимость.
Русское правительство для себя такой необходимости не видело. У него были дела поважнее. Тогда попытка Рериха потерпела явную неудачу. Видимо, он допустил какой-то тактический промах. Слишком поздно он предложил свое решение. «Когда говорят пушки, разум молчит» — он хорошо знал это.
Теперь он ставил вопрос намного шире. Миру нужен был мир, а не только соглашение о неприкосновенности памятников культуры. Неприкосновенной должна быть и жизнь человека. Иначе потеряет смысл культура, исчезнет красота. Наступит новое одичание. Бездуховность возьмет верх. Земля болела не только пустынями, песчаными язвами, съедавшими плодородную почву. Пустыня наступала и на человеческий дух, превращала душу человека в раскаленную пустоту и выжигала его сердце. На землю наступала пустыня, на человека — бездуховность. Земля и человек были больны. Человек, спровоцировавший болезнь планеты, теперь сам начинал болеть. Ибо планета и человек были тесно связаны друг с другом. Они влияли друг на друга, поддерживали или губили друг друга в своем совместном космическом странствии.
Болезнь к человеку подкралась незаметно. Она зрела сначала в недрах страшного экономического кризиса, потрясшего, казалось бы, стабильный мир капитализма. Кризис выплеснул наружу болезнь. Она загремела сапогами по камням мостовых сонных и уютных немецких городов. Затрепетала на свастиках нацистских знамен. Забилась в истеричных криках о расовом превосходстве. Поползла током по проволочным заграждениям концлагерей. Германия и Япония задышали войной. Там подняли голову те, кого Рерих называл силами тьмы. Называл правильно и точно. Тьма несла войну, разрушения, человеческие страдания, гибель культуры. Тьма возникала и клубилась над выжженной пустыней человеческой бездуховности. Она угрожала миру. Ей могли противостоять только силы Света. Этот Свет он видел на севере, там, где лежали огромные просторы России. Но он понимал и другое. Сложный процесс борьбы тьмы и Света государственными рубежами не ограничивался. Эта борьба не знала границ. Ее линия была извилиста и причудлива. И даже там, откуда, казалось, должен бы идти Свет, становилось темно, и бездуховность душила культуру, и невежество уничтожало лучшее, чем по праву мог гордиться любой просвещенный народ.
Колючая проволока концлагерей черной паутиной легла на Россию. Ночами тьма гремела расстрелами. Горячий опустошающий ветер войны уже дул на улицах Токио и Берлина. Шеренга за шеренгой уходили в неведомую даль одетые в хаки японские солдаты. Грохотали барабаны на улицах Берлина.
Многие не хотели этого видеть. Газеты сообщали о пышных правительственных приемах, о новых танцах, об оргиях, в которых принимали участие высочайшие особы. Кабаки и рестораны распахивали гостеприимно двери перед толпой, жаждущей удовольствий и забвения. Металлически звучали новые ритмы странной музыки. Проигрывались целые состояния на скачках. Вспыхивали краткой славой кинозвезды и скатывались куда-то в неизвестность. Мир начинал сходить с ума. Манящий запах войны, запах вседозволенности и насилия уже пьянил головы сильных мира сего.
Рерих понимал, что самое важное сейчас не дать разгореться новому пожару. Теперь маршрут его Великого путешествия пролегал по дымящимся полям современной цивилизации. Кое-где уже поднимались языки пламени. Он понимал всю опасность происходящего, но с маршрута не сходил. Как не сошел с маршрута в леденящих просторах Тибета и в Синьцзяне, устояв перед лукавыми и жестокими его правителями. Великое путешествие имело самую важную и самую желанную цель - мир. Много ли может сделать один человек и даже группа людей для этого? Видимо, много, если они поймут, что никто за них этого не сделает. Если осознать, что ответственность за мир - твоя личная ответственность. Если не думать о том, что от тебя не зависит, а реализовывать то, что зависит. Если не раздумывать, а действовать. Этих «если» много. И за каждым из них — личная ответственность и личный долг. Он принял на себя и то и другое. Те, которые время от времени возникали из глубин Гималаев, настаивали на этом. Они лучше, чем кто-либо, понимали, что происходит в мире и чем все это может завершиться. В деле Мира им нужны были помощники и нужен был Дозор. Он принял на себя эту службу Дозора. Приняли все четверо.
Когда-нибудь станут известны все подробности Дозора, и тогда мы сможем по достоинству оценить сделанное. Теперь же можно сказать только о том, что оставило свой след в публикациях, картинах и официальных действиях. Рерих поднял знамя, на белом полотнище которого алела окружность, объединившая в своем центре три круга: Прошлое, Настоящее и Будущее. Единство времени, единство пространства, единство действия. Точный и выразительный символ, названный Знаменем Мира. Символ не был придуман художником и был древен, как сама Земля. Не всегда объяснимый и загадочный, он возникал в самых неожиданных и удаленных друг от друга местах. На древних камнях Монголии и на тамгах Тамерлана, на плате Сергия Радонежского и в витражах готических соборов, на фронтонах буддийских монастырей и на мечах тамплиеров, на щитах каменных стел Европы и на менгирах Алтая и Гималаев.
Знак этот, пришедший из далекого прошлого, трактовался, видимо, по-разному в разные эпохи. Но он обладал удивительным качеством обновления. В нем была заложена какая-то истина, которая позволяла каждой эпохе видеть в нем свое и принимать его.
Ни Знамя, ни те, кто стояли за ним, не могли предотвратить войны. Для этого требовались усилия всего человечества. В своих публикациях Николай Константинович призывал к этим усилиям. «Но будем твердо знать, - писал он, - что даже Мир всего мира не есть отвлеченность, но зависит лишь от доброжелательства и благоволения человечества. Потому всякое увещевание по сохранению всего самого высокого и самого лучшего именно своевременно и облегчает пути кратчайшие» [1].
Ситуация, которая складывалась в мире, воспринималась им вполне четко и точно. Он понимал, что в этой надвигающейся войне сойдутся два лагеря, два мира. Эти лагери можно было называть по-разному. Светлый и темный. Старый и новый. Лагерь прогресса и лагерь реакции. Но от названия суть противоположных лагерей не менялась. Не менялась и суть расколотого мира. «Истинно раскололся мир по границе сотрудничества, созидания, с одной стороны, и по злобе, разрушению, разложению по другую сторону» [2].
С 1931 года Россия вновь появляется на его полотнах. «Земля Славянская», «Святой Сергий», «Сергиева пустынь». С годами количество таких картин увеличивалось. На полотне «Святой Сергий» был тот же знак — три круга. Они возникали и на других его картинах: «Знамя Мира», «Мадонна Орифламма», «Меч Мира», «Святая защитница». Три круга горели и на короне мадонны с младенцем в центральной части триптиха «Жанна д'Арк». Справа от центральной фигуры — замок. Около замка сдвинутые ряды воинов. Щиты с гербами выставлены вперед, лица неясны, как будто размыты. На переднем плане — молящаяся Жанна. Слева — тот же замок, видимо, те же воины и простоволосая Жанна в пламени и дыму мученического костра. Через несколько лет после создания этого полотна он напишет:
«Каждый человек, каждый член семьи человеческой несет на себе ответственность за мир всего мира. Никто не имеет права сложить с себя высокую и прекрасную обязанность добротворчества. Никто не имеет права сжигать Жанну д'Арк» [3].
«Никто не имеет права сжигать Жанну д'Арк». Что за этим стояло? Предостережение кому и о чем? Но ведь Жанну сожгли. Тогда почему «никто не имеет права...»? Не имел права? С этим можно согласиться. Это было в прошлом. Но «не имеет права» - это в настоящем. Каким же образом Жанна, сгоревшая на костре в мае 1431 года, оказалась связанной с этим настоящим?
Кое-что стало ясно, когда поднялся гибельный огонь войны, и Европа горела в костре этого огня так же мученически и страшно, как горела Жанна несколько веков назад. «Никто не имеет права сжигать Жанну д'Арк», — слова упали в пустоту. Их великий смысл тогда не был понят, как не был понят и смысл самого триптиха.
Много лет спустя, в 1979 году, Франция будет отмечать 550 лет со дня освобождения Орлеана от английских захватчиков. [4] По улицам города на коне проедет Жанна д'Арк, за нею - рыцари, закованные в латы. Будут развеваться знамена времен Столетней войны. И, осененные ими, пройдут ветераны второй мировой войны. Жанну д'Арк и ветеранов свяжет одна и та же дата. 8 мая. 8 мая 1429 года и 8 мая 1945 года. 550 лет и еще 34 года. Две годовщины. Одна — освобождение Орлеана, другая — освобождение Франции от немецких оккупантов. Две совпавшие даты. Каждое совпадение имеет свою закономерность. В нем странным образом проявляется взаимодействие Прошлого, Настоящего и Будущего.
Дом, из которого ушла Жанна, чтобы ценой своей жизни спасти Францию, был разрушен бомбой последней войны. Орлеан во время Столетней войны был последним бастионом французов. Демаркационная линия этого бастиона прошла по Луаре. Тогда эту линию определил позорный договор, заключенный с англичанами в Труа французским королевским двором. Двор предал Францию. По той же Луаре пройдет и демаркационная линия, разделяющая германский рейх и петеновскую Францию. Петен не заключал договора в Труа. Он заключил его в другом месте. Но он предал Францию в 1940 году. Опять совпадение.
Жизнь Жанны д'Арк была стремительной, героической и трагической. История не знает другого такого примера. В семнадцать лет она покинула дом, в девятнадцать, преданная своим королем, сгорела на костре. Сгорела за Францию, за два года успев изменить ход Столетней войны в пользу своей страны. Она была как будто запрограммирована кем-то на это свершение. Ее судьба была похожа на судьбу звезды. Она ярко вспыхнула на небосклоне Столетней войны и была разрушена предательством. Но света ее хватило на века.
Из беседы с Шаро, хранителем музея Жанны д'Арк: «...когда французские солдаты проходили мимо этого домика (Жанны д'Арк. - Л.Ш.) в 1870 году, потом в 1914 году, потом в 1940 году... это я уж и сам помню... так они отдавали честь Жанне д'Арк. Они шли защищать Францию, месье. И всегда в одну и ту же сторону: к немецкой границе» [5].
О Жанне д'Арк написано много. Нет необходимости повторять все подробности этой великой и короткой жизни. Но кое-что стоит напомнить. Она была простой французской крестьянкой. Вместо подписи ставила крест, потому что была неграмотной, как и большинство крестьян. В 1428 году ушла из родительского дома в Домреми, чтобы освободить Орлеан. Весь север Франции к тому времени был уже под властью английской короны. Она явилась в замок Шинон, где находился дофин Карл, безвластный и издерганный борьбой за престол, интригами королевы-матери и поражениями в Столетней войне.
Жанна въехала в замок на белом коне, в белом одеянии, на ее стяге красовалась белая лилия. Она походила на посланницу какого-то иного мира. Какого именно — дофин не знал и принял все за маскарад. Жанна сразу узнала дофина, хотя никогда его не видела. Ни знаками, ни одеждой дофин не выделялся из толпы придворных. Вместе с дофином она отправилась в Пуатье, где ее долго допрашивали члены парламента и ученые мужи. Она произвела на них впечатление и своей внешностью, и тем, что хотела снять осаду с Орлеана, короновать дофина и освободить Францию от захватчиков.
У нее требовали знаки, удостоверявшие ее миссию. Наконец Жанна не выдержала: «Именем Бога заклинаю вас: я пришла в Пуатье не затем, чтобы представить вам какие-то знаки; отправьте меня скорее в Орлеан: там я представлю знаки, ради которых я явилась! Дайте мне столько людей, сколько вы посчитаете нужным, и я пойду в Орлеан!» Она спешила, ибо знала, что у нее мало времени. Ей дали небольшое войско. Дали просто так, из интереса. Ей никто не верил.
Девять дней Жанна вела сражение. На десятый день защитники Орлеана увидели поразительную картину: английская армия отходила от стен города. Это было 8 мая 1429 года. События последующие известны. Жанна освободила Реймс, и там, в Реймском соборе, был коронован слабый, слезливый дофин. Он стал королем Франции Карлом VII.
Франция, получив законного короля, обретала себя. Так был устроен мир тогда. В стране стал пробуждаться высокий дух национального сознания. Трудно не согласиться со словами: «...в пробуждении французского национального самосознания Жанна д'Арк сыграла решающую роль» [6].
Именно это самосознание заставляло французов в 1940 году уходить в маки, чтобы там продолжать борьбу против фашистских оккупантов. Именно это самосознание двигало Де Голлем, когда в далекой Африке он собирал отряды Свободной Франции и заключал союз с антифашистской коалицией. «У человечества не так уж много общепризнанных героев, снискавших любовь разных народов; Жанна д'Арк, несомненно, одна из них. Такие имена-символы, будто исторический код, зашифровывают в себе историю, дух, характер нации, легко передаются от народа к народу, помогают им лучше узнавать и ценить друг друга» [7].
Да, Жанна д'Арк действительно «зашифровала» в себе историю. И расшифровка эта длится по сей день. «Никто не имеет права сжигать Жанну д'Арк на костре». Но тогда, в 1431 году, ее все-таки сожгли. Сожгли героиню Франции, ее символ. Посаженный Жанной на престол король остался единственным символом страны. Такова была его воля. Но символ был запятнан подлостью, человеческой низостью и предательством. Бывший дофин отдал Жанну в руки английского короля. Полгода она была заточена в башне Руанского замка. И не ее ли изобразил Рерих на картине «Пленница»? Первый раз в 1909 году, второй — в 1937-м. Печально опущенная голова молодой женщины, сидящей на холодном каменном полу. Тяжелая цепь, сковывающая руку. Тусклый свет льется из круглого окошка, похожего на бойницу башни. Каменные ступени, ведущие к выходу. Крепкая, обитая железом дверь.
Если это эпизод из жизни Жанны д'Арк, то в картине, написанной в 1937 году, содержится предупреждение. Предупреждение Франции, через три года преданной своими правителями и ставшей пленницей фашистского рейха. В полотне была зашифрована история. История прошлая, настоящая и будущая.
«Англичане поставили, - пишет А.Сабов, - перед трибуналом задачу: обвинить Жанну д'Арк в ереси, возвести ее на костер и таким образом объявить коронацию Карла VII делом рук дьявола. Иначе сказать, снова лишить Францию короля, независимости, снова простереть над ней английский стяг.
Это был последний бой Жанны д'Арк за Францию. Потомки знают: она его выиграла» [8].
Да, она его выиграла. Выиграла, когда горела в костре на площади перед Руанским замком. Выиграла, сражаясь с фашизмом.
Особенностью таких личностей, как Жанна д'Арк, является то, что их дела и даже смерть продолжают жить не один век и помогают людям осмыслить те общечеловеческие идеалы, за которые эти личности боролись и гибли. Они меняют ход истории, облегчая всегда победу светлого над темным. Они действительно «зашифровывают в себе историю» и обладают пока труднопостижимой способностью управлять этой историей.
Главный вывод автора исследования не вызывает сомнений. Жанна д'Арк сохранила для Европы Францию и помешала возникновению объединенного англо-французского государства под эгидой Англии. Она сохранила ту демократическую Францию, которая в тревожной послевоенной Европе придерживалась политики разрядки, равновесия, сотрудничества и взаимоуважения. «В разные века, — пишет в заключение автор этого удивительного исследования, - она прошла через костры, тюрьмы, расстрелы, но палачам ни разу не удалось заставить ее отречься от своей судьбы, своих идеалов. И в этом вся Жанна д'Арк, простая и величественная, ясная и непостижимая... Она была патриотом и потому была интернационалистом» [9].
«Никто не имеет права сжигать Жанну д'Арк». Слова простые и ясные. Но в них заложен великий смысл. Зашифрована сама история. Те, кто жгли Жанну д'Арк на костре, сжигали мир, сжигали человечество. «Никто не имеет права...» — написал Николай Константинович. Три красных круга на Знамени Мира. Три круга на короне скорбящей мадонны с лицом простой крестьянки. Именно Жанна д'Арк встала вместе с ним на Дозор Знамени Мира. Поэтому он и написал это полотно. Рерих понимал «шифр истории», умел предвидеть события и находить им точное место во Времени.
Три красных круга на Знамени Мира. Голубь на знаменах и эмблемах тех, кто будет бороться за мир в послевоенном неустойчивом мире.
Король Франции, который предал Жанну д'Арк и послал ее на костер, не был окончательно лишен чувства благодарности. Он щедро наградил ее. Пожаловал ей, крестьянке и простолюдинке, личный герб. Это был единственный случай в истории средневековой Европы. Герб читался так: «На лазоревом поле золотой меч, сопровождаемый двумя золотыми цветками лилий и поддерживающий золотую корону» [10]. Жанна герб не приняла. Она осталась верна своей старой эмблеме - голубю мира. Этой же эмблемой метился таинственный Камень Грааль, пришедший из Заповедной Страны. Еще одно совпадение?
Размышления, статьи, картины. Но Николай Константинович понимал, что этого недостаточно. Нужны какие-то действия, и в первую очередь в защиту культуры в надвигающейся войне. Идея была не нова, и он надеялся, что на этот раз успеет. Он предложил пакт, который впоследствии стал Пактом Рериха. Трудности и препятствия, естественные в таком деле, его не останавливали. «Вспомним еще раз, - писал он, - с какими незаслуженными трудностями в свое время было сопряжено проведение в жизнь Красного Креста. Потому не убоимся никаких трудностей и соберем все творческие усилия, чтобы и Красный Крест Культуры широко вошел в жизнь, и знамя, охранитель всех культурных сокровищ, широко развевалось над всеми очагами знания и искусства» [11]. Проект пакта был разработан в 1929 году. «Образовательные, художественные и научные учреждения, — говорилось в нем, — научные миссии, персонал, имущество и коллекции таких учреждений и миссий будут считаться нейтральными, и как таковые будут подлежать покровительству и уважаемы воюющими. Покровительство и уважение в отношении названных учреждений и миссий во всех местах будет подчинено верховной власти договаривающихся стран без различия от государственной принадлежности какого-либо отдельного учреждения или миссии. Учреждения, коллекции и миссии, зарегистрированные на основании Пакта Рериха, выставляют отличительный флаг, который даст им право на особое покровительство и уважение со стороны воюющих государств и народов всех договорных стран» [12].
Идею пакта поддержали все те, для кого был дорог мир и ценности человеческой культуры. Рабиндранат Тагор и Сарвапали Радхакришнан, Ромен Роллан и Бернард Шоу, Альберт Эйнштейн и Герберт Уэллс. Вот далеко не полный перечень имен деятелей культуры, связавших себя с пактом. Был создан постоянный комитет пакта в Нью-Йорке. Затем возникли комитеты в Париже и Брюгге. О пакте заговорили в Лиге Наций. Сторонники пакта несколько раз собирали международные конференции. В 1935 году пакт в Вашингтоне подписали государства Америки. «В Белом доме сегодня, - записывал Николай Константинович, — с участием президента Рузвельта подписывается Пакт. Над нашим байшином уже водрузилось Знамя. Во многих странах оно будет развеваться сегодня. Во многих концах мира соберутся друзья и сотрудники в торжественном общении и наметят следующие пути охранения культурных ценностей.
Не устанем твердить, что кроме государственного признания нужно деятельное участие общественности. Культурные ценности украшают и возвышают всю жизнь от мала до велика. И потому деятельная забота о них должна быть проявлена всеми» [13].
Тогда, в те тревожные предвоенные годы, не все правительства считали Пакт Рериха чем-то важным. Не подписало его и правительство СССР. Человечеству планеты понадобилось пройти через огонь и разрушения войны, через уничтожение ценностей культуры, чтобы потом понять, как важен был Пакт Рериха, какой большой смысл в себе заключал символ Знамени Мира.
В апреле 1954 года под эгидой Организации Объединенных Наций в Гааге собралась международная конференция. Через месяц конференция приняла конвенцию «О защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта». Конвенцию подписали представители пятидесяти шести государств, в том числе и Советский Союз.
«В отношениях между Державами, — говорилось в конвенции, — которые связаны Вашингтонским Пактом от 15 апреля 1935 года о защите учреждений, служащих целям науки и искусства, а также исторических памятников («Пакт Рериха»), и которые являются сторонами в настоящей конвенции, эта последняя дополнит Пакт Рериха».
Знамя Мира получило международное признание. Но того, кто поднял его, уже не было в живых. Однако такие, как он, продолжают жить и после смерти. В этом заключается особенность Духа, стоящего на великом Дозоре.
|
